Метафизика столицы. В двух книгах: Две Москвы. Облюбование Москвы - Рустам Эврикович Рахматуллин
Вообще, московская реакция, стоявшая за новым императором, излишне дорожила удовольствиями петербургской революции. Особой радостью двора осталась куртуазная игра, расцветшая в усадьбе Долгоруковых Горенки под Москвой. Горенские забавы второго Петра не слишком отличались от лефортовских забав первого.
Государыня-невеста
Наезжая в Москву, император жил в Лефортовском дворце, только что конфискованном у Меншикова. Лишь теперь дом фаворитов стал дворцом де-юре, в точном смысле слова, царским домом.
Павший временщик давно расширил дом Лефорта и придал ему новый фасад. Чертоги были встроены в каре служебных зданий, с итальянскими аркадами вокруг всего двора, с огромными воротами на улицу. Лишь башня над воротами осталась неосуществленной.
В Лефортовском дворце Петр обручился с княжной Екатериной Долгоруковой. Невеста следовала из Головинского дворца напротив, через Яузу, предоставленного Долгоруковым (место на пруду в Лефортовском парке, позади дома № 5 по Краснокурсантскому проезду). По преданию, карета невесты оказалась выше арки ворот Лефортовского дворца и лишилась декоративной короны. Вероятно, речь о низкой арке старого, жилого корпуса.
Княжна Екатерина Алексеевна Долгорукова на портрете работы неизвестного художника XVIII века
Въездная арка уличного корпуса Лефортовского дворца. Фото 1900
Лефортовский дворец, уличный корпус (слева). Вид с каланчи Лефортовской пожарно-полицейской части. Фото из Альбомов Найденова. 1880-е
То было злое предзнаменование. В назначенный для свадьбы день шестнадцатилетний Петр II, последний мужчина из рода Романовых, умер в Лефортовском дворце от оспы.
Безбрачие
Выбор царем княжны из Рюриковичей был возвратом от петровского прецедента неравного брака и от становившегося принципа брака династического к заветам старины. Метафизически царь брачевался со старой Москвой, в знак возвращения царства на старое место.
На новом месте, в Петербурге, наступит долгое монаршее безбрачие – правление императриц. Подделка завещаний. Фавориты-соправители и тайные мужья. Косвенное наследование престола. Перевороты. Смущенная подпись в мужеском роде: «Елисавет».
Наталья Шереметева и Долгоруковы
А московский любовный миф еще долго останется наполовину яузским и наполовину царским. Первые пары нецарственных любовников не замедлят явиться. Но как их истории еще связаны с царской любовью!
Наталья Борисовна Шереметева могла бы разорвать помолвку с князем Долгоруковым, братом государыни-невесты, однако предпочла разделить ссылку князя.
Опала была неизбежна: князь Иван Алексеевич подделал подпись покойного императора. Выйдя из царской комнаты к мужам Совета, он сообщил о завещании Петра II в пользу государыни-невесты. Совет безмолвствовал. Впоследствии отец невесты, князь Алексей Григорьевич, высказался в Совете против приглашения на царство Анны Иоанновны.
Княгиня Наталья Борисовна в «Своеручных записках…» опускает эти обстоятельства, выставляя мужа и свекра людьми безвинными и благородными. А все-таки «Записки» хочется цитировать листами, извиняясь тем, что это книга одной из первых русских писательниц. И первая автобиография любящей московской женщины:
«…Родственники, сыскав средства, чем бы меня утешить, стали меня <уговаривать>, что я еще человек молодой, а так себя безрассудно сокрушаю; можно этому жениху отказать, когда ему будет худо; будут другие женихи, которые не хуже его достоинством, разве только не такие великие чины будут иметь… <…> Войдите в рассуждение, какое это мне утешение и честная ли эта совесть, когда он был велик, так я с радостью за него шла, а когда он стал несчастлив, отказать ему. Я такому бессовестному совету согласиться не могла, а так положила свое намерение, когда сердце одному отдав, жить или умереть вместе, а другому уже нет участия в моей любви. Я не имела такой привычки, чтоб сегодня любить одного, а завтра – другова. В нынешней век такая мода, а я доказала свету, что я в любви верна…»
Князь Иван Алексеевич и княгиня Наталья Борисовна Долгоруковы на портретах работы неизвестных художников XVIII века
Наталья Шереметева жила в доме покойного отца на Никольской улице (место гостиницы «Славянский базар», владение 17). Нужно представить этот дом – старинные палаты вымершего рода Воротынских в глубине огромного двора, приобретенные с торгов фельдмаршалом царя Петра графом Борисом Шереметевым. Дом оставался внешне старомодным, только вместо прежнего забора получил фигурную (читай: барочную) решетку в столбах с золочеными вазами. Еще представить фейерверки во дворе по случаю триумфов Шереметева и его царя.
Палаты фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева на Никольской. Реконструкция А. В. Можаева по архивным материалам
Никольская и продолжавшая ее Мясницкая были излюбленной дорогой Петра Великого на Яузу. Впоследствии царицы предпочтут Ильинку и Покровку, как предпочитали их старые цари. Но при Петре жить на Никольской и Мясницкой значило жить на дороге самой истории, видеть ее движение.
Вот и у свекра Натальи Борисовны, князя Алексея Долгорукова, кроме родового дома на Тверской (напомним: № 5), имелся дом на Мясницкой (№ 7), приданный за женой.
Церковь Успения на «Чижовском подворье», бывшая домовая княгини Долгоруковой. Фото из Альбомов Найденова. 1883
Обручение графини Натальи Шереметевой с князем Иваном Долгоруковым происходило в доме невесты:
«…Вся Императорская фамилия была на нашем сговоре, – пишет Наталья Борисовна, – все чужестранные министры, наши все знатные господа, весь генералитет; <…> Обручение наше было в зале духовными персонами, один архиерей и два архимандрита. <…> Перстни были, которыми обручались, его в двенадцать тысяч, а мои – в шесть тысяч. <…> Это мое благополучие и веселие долго ль продолжалось? Не более, как от декабря 24 дня по январь 18 день».
В январе 1730 года по Никольской следовала похоронная процессия Петра II – последнего из государей, погребенного в кремлевском Архангельском соборе.
Шереметева следила траурное шествие из окон родительского дома. Жених графини князь Иван шел перед гробом, неся ордена: «Епанча траурная предлинная, флер на шляпе до земли, волосы распущенные, сам так бледен, что никакой живности нет. Поравнявши против моих окон, взглянул плачущими глазами с тем знаком или миною: “Кого погребаем! В последний, в последний раз провожаю!” Я так обеспамятовала, что упала на окошко…»
В апреле молодые (а Наталье было шестнадцать лет) венчались в долгоруковских Горенках. Опальное семейство было в полном сборе, а со стороны невесты присутствовали только две старушки-родственницы и служанка. На следующий день вышел указ императрицы Анны о ссылке Долгоруковых.
В исходе аннинского десятилетия князя Ивана взяли к новому дознанию, снова судили и колесовали. Указ о помиловании опоздал.
Наталья Борисовна вернулась из Березова в Москву в 1740 году. За все мытарства ей следовала долгая жизнь. Вместе с сыновьями княгиня
