Барбара Картленд - Прекрасная авантюристка
– Можете представить вашу невесту, – совершенно по-королевски приказала она.
– Позвольте представить вам мою троюродную сестру, Друзиллу Морли, сударыня, – сказал маркиз. – Вам, должно быть, известно, что до нашей свадьбы она будет жить у моей бабушки.
Леди Джерси сухо кивнула.
– Я слышала, – проговорила она, поворачиваясь к маркизу, – что прием в день венчания состоится в Карлтон-Хаусе. Вам действительно покровительствуют.
– Если это так, – заметил маркиз, – то тут немалую роль сыграло ваше благосклонное отношение ко мне.
Леди Джерси слабо улыбнулась.
– Вы всегда были очень искусным льстецом, мой дорогой Вальдо. Это очень редкое для англичанина качество, так как большинство из них с трудом выдавливает из себя самый простенький комплимент.
– Я никогда не льстил вам, – запротестовал маркиз. – Я всегда говорил только правду.
На мгновение оживленное лицо леди Джерси, казалось, застыло. Она подняла на маркиза глаза, выражение которых заставило Друзиллу поджать губы.
Маркиз в знак прощания приподнял шляпу, и они влились в поток украшенных различными геральдическими знаками и гербами сверкающих экипажей, соперничающих друг с другом по красоте и элегантности.
– А леди Джерси тоже входит в список твоих побед? – поинтересовалась Друзилла.
– Тебе не следует задавать подобные вопросы, – с упреком заметил маркиз. – В самом деле, Друзилла, ты должна вести себя более осмотрительно.
Друзилла вздохнула.
– Дорогой мой, – проговорила она, – теперь я вижу, что будут представлять собой наши с тобой разговоры. «Доброе утро, милорд, – такими примерно словами я встречу тебя, – надеюсь, вы хорошо почивали?» – «Неплохо», – ответишь ты. «У меня есть подозрение, что вчера ваша светлость изволили поздно вернуться домой, или я ошибаюсь?» – «Меня втянули, – наверняка ответишь ты, – в скучнейшую дискуссию по поводу того, что объявленная Бонапартом амнистия есть не что иное, как попытка выиграть время для строительства наступательного флота». – «Как интересно, милорд! И где же происходил этот обмен мнениями – в Уайт-Хаусе или у госпожи Барклай?»
– Друзилла!
Маркиз был так потрясен прозвучавшим из уст Друзиллы упоминанием о двух самых известных в Лондоне заведениях, что даже ослабил вожжи, из-за чего лошади рванули вперед, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы восстановить ровный бег гнедых.
– Откуда, черт побери, ты знаешь о подобных местах? – спросил он. – Не говоря уже о том, что смеешь упоминать их названия! – Друзилла не ответила, и через некоторое время он продолжил: – Дьявол, я начинаю подозревать, что ты настойчиво пытаешься разозлить меня. Ты говоришь, что, когда была ребенком, тебя не раз пороли. Могу только сказать, что пороли слишком редко и недостаточно сильно.
Друзилла склонила голову.
– Как я понимаю, я должна вернуть вам удар крикетной битой, милорд, – смиренно проговорила Друзилла.
Губы маркиза гневно искривились, но он тут же разразился веселым смехом, а вслед за ним рассмеялась и Друзилла.
– Как ты весел, Вальдо! – воскликнул поравнявшийся с ними сэр Энтони Хедли.
Верхом на горячем жеребце, в развевающемся элегантном рединготе, сэр Энтони, который славился стройной фигурой, выглядел великолепно. Да и его лихо заломленная шляпа произвела на Друзиллу огромное впечатление.
– Доброе утро, сэр Энтони, – улыбнулась она.
– К вашим услугам, мисс Морли. Позвольте поблагодарить вас за восхитительный вечер.
– Вам следует поблагодарить вдовствующую маркизу, – ответила Друзилла, которая вся буквально светилась от счастья. – Я ни разу в жизни не получала такого удовольствия, как вчера.
– Я увижу вас сегодня у леди Лансдаун? – спросил сэр Энтони.
Маркиз застонал.
– О, не напоминай мне об этих нудных светских визитах! – взмолился он. – Я сыт по горло вчерашним приемом!
– Но ты же можешь не идти, если это так утомляет тебя, – быстро проговорила Друзилла. – Сэр Энтони, будьте так любезны, сопровождайте меня в гости. Кстати, моя двоюродная бабушка устраивает небольшой ужин перед балом.
– Почту за честь… – начал было сэр Энтони, но тут его оборвал маркиз:
– Благодарю тебя, Энтони, но я сам в состоянии сопровождать свою невесту, даже в том случае, если ей хочется провести вечер в смертельной скуке.
– Да, да, конечно, это твое право, – примирительно проговорил сэр Энтони. – Значит, встретимся у Лансдаунов. Надеюсь, мисс Морли, вы оставите для меня хотя бы один танец.
– Я предоставлю вам возможность потанцевать со мной сразу же по приезде, – пообещала Друзилла.
При этих словах маркиз яростно стегнул лошадей, и фаэтон быстро покатил по дорожке.
– Нечего строить глазки Энтони, – резко сказал маркиз.
– Я просто не хотела создавать тебе лишние сложности, – мягко проговорила Друзилла. – Ведь ты уже привык к приемам, а для меня все это ново и интересно.
– Вот именно, сложности, – заметил маркиз. – Но если от меня требуется пойти туда – я так и сделаю. Слава богу, еще пару недель – и принц уедет из Лондона, а сезон закончится.
– А мы куда поедем? – спросила Друзилла.
– Я еще не решил, что мы будем делать после свадьбы, – прозвучал резкий ответ.
По тому, как он дернул вожжи, Друзилла поняла, что маркиз раздражен. Он сжал зубы, на лице заиграли желваки, что служило признаком, как с детства было известно Друзилле, крайней степени недовольства.
Некоторое время они ехали молча, потом она сказала примирительным тоном:
– Не сердись, Вальдо. Что случилось, то и случилось, никуда не денешься. Сколько ты ни хмурься – ничего не изменишь.
– Ты права, – согласился маркиз. – Просто не хочется видеть, как ты ставишь себя в глупое положение.
– Мне кажется, – запротестовала Друзилла, – на самом деле это мы поставили их в такое положение. Правда известна только нам, и очень интересно видеть, как они верят этому нагромождению лжи.
Она поняла, что выбрала правильную тему разговора, когда увидела, как на лице маркиза появилась улыбка.
– Бог мой! Они рассвирепели бы, узнай, как мы их провели! – воскликнул он. – А проболтаться может только…
Он хотел было сказать «герцогиня», но передумал.
– Маловероятно, чтобы нас кто-то выдал, – спокойно проговорила Друзилла, но тут же ей показалось, что она ведет себя слишком самоуверенно, и, чтобы обезопасить себя, она перекрестилась.
«Надо все держать в тайне, чего бы это ни стоило», – сказала она себе и начала молиться.
Ничто не должно омрачить ее неожиданное и невероятное счастье.
После обеда нужно было ответить на десятки приглашений, к тому же маркиза настояла, чтобы Друзилла прилегла на часок, прежде чем начать собираться на бал к леди Лансдаун.
Сначала Друзилла сопротивлялась, объясняя свой отказ слишком сильным возбуждением, однако вскоре ей действительно захотелось отдохнуть, она заснула, и ей приснился сон: она опять находится в темной и унылой классной комнате, и кто-то ломится в запертую дверь. Эти видения наполнили ее душу таким непередаваемым ужасом, что она закричала во сне и проснулась, не в силах унять вырывающееся из груди сердце.
В который раз она пережила панический страх, столь долго преследовавший ее, и ей трудно было поверить, что бояться теперь нечего.
Некоторое время Друзилла лежала на скрытой под атласным пологом кровати, и ей казалось, что сон еще не кончился, но внезапно она осознала, где находится, и ощутила огромное облегчение. Впервые в жизни она почувствовала себя в безопасности.
Она замужем, замужем за человеком, который, даже несмотря на то, что стал ее мужем против своей воли, является ее защитником.
Ей больше не грозит голодное существование, более того, ей не надо больше терпеть домогательств мужчин, которых она ненавидела и презирала. Она больше никогда не познает тот страх, что разбудил ее сейчас, страх, от которого пересыхало во рту и от которого подкашивались ноги. Ею больше никогда не овладеет тот ужас, который сковывал все ее существо.
– Я спасена! Я спасена!
Друзилла все повторяла и повторяла эти магические слова, пока наконец не поверила в них. Выскользнув из кровати, она стала рассматривать свое отражение в зеркале.
Неужели перед ней та самая несчастная, запуганная девушка, которая изо всех сил старалась выглядеть как можно более отталкивающе?
Неужели это та самая девушка, которая совершенно серьезно считала, что смерть предпочтительнее жизни? Та, чье единственное желание было поскорее состариться, чтобы мужчины с отвращением отворачивались от нее?
И все же зеркало неумолимо напоминало ей, что мужчины были довольно наблюдательны, если ухитрились разглядеть все ее достоинства под уродливым внешним покровом: ее кожу, мягкую линию груди, утонченные черты, необычайной красоты зеленые глаза и, как заключительный штрих, завершающий настоящий шедевр, густые волосы медного оттенка, волнами ниспадающие ей на плечи и спускающиеся на спину сверкающим покрывалом.
