И солнце взойдет. Он - Варвара Оськина
– Тони, мне тяжело, – наконец пробормотала Рене.
В следующую секунду Ланг перекатился на спину и улегся прямиком на асфальт, раскинув в сторону руки да ноги. Он смотрел в покрытое облаками небо и моргал, когда мелкая дождливая морось попадала в глаза. Вздохнув, Рене осторожно поднялась и протянула ему руку, но та осталась проигнорированной.
– Может, хватит заниматься саморазрушением?
– Человека разрушают черви, микроорганизмы и личинки насекомых. Всё остальное деградация.
– Как же ты невыносим.
Энтони открыл было рот, чтобы возразить, но затем передумал, перекатился набок и попытался встать с четверенек на ноги. Однако стоило Рене подбежать к нему, как Ланг грубо отмахнулся.
– Сама сказала, что не потянешь такую ношу, – едко отозвался он. И Рене не поняла, говорил ли Тони о своём дурацком характере или же глупо шутил об их очевидной разнице в весе. Впрочем, разбираться сейчас не было времени.
– Позволь, мне решать! – Она топнула ногой от бессилия спорить с этим человеком, а потом вдруг огляделась. – Энтони, а… где твой байк?
Ланг, наконец, совладал с собственными телом и водрузил себя на ноги. Теперь он шатко хватался руками за стену, но мгновенно побледнел ещё больше, когда от резкой смены положений организм взбунтовался. Энтони быстро задышал, приоткрыв рот, пока сам невидяще пялился в подтеки дождя. Ну а Рене осторожно ухватила его за талию. Ланг удивлённо посмотрел на обернувшиеся вокруг него руки и вдруг проговорил совершенно серьезно, именно с той уверенностью, что присуща каждому пьяному суждению:
– Ты не должна меня обнимать. И вообще должна бежать от меня к любому другому наставнику.
– Почему это?
Энтони резко повернул голову и, видимо, не рассчитав, больно уткнулся подбородком прямо в макушку замершей рядом Рене. В запахи дешевого алкоголя и травки мгновенно вплелась дерзкая мята, от которой больно защипало в носу. Тем временем Энтони чуть пошатнулся, и подбородок сильнее уперся ей в голову.
– Потому что я чертовски тебя подвел. Чер-р-ртовски. Я выступил против, но ты будешь нужна им на слушаниях в Квебеке.
– Знаю. Роузи сказала…
– Ах, Ро-о-о-зи, – булькнул Энтони злым пьяным смехом. – Странно, что ты ещё не орёшь мне в лицо, насколько я сраный говнюк, больное чудовище или… кто там? А! Злобная нечисть.
Его снова пробрала крупная дрожь, но Рене лишь сильнее сцепила озябшие пальцы.
– Наверное, потому что я так не считаю? – торопливо спросила она, но в ответ услышала лишь сдерживаемый рвотный позыв. Вздохнув, Рене продолжила: – Люди не рождаются злыми, Энтони. Как не становятся злые люди врачами. Можешь что угодно доказывать, кидаться любыми словами, но моё мнение тебе не изменить.
– Наивная идиотка.
– Я знаю, – вздохнула она. – А теперь…
– Прости, – неожиданно пробормотал Ланг.
Вновь синие губы не слушались, а сам Энтони скосил было взгляд, но быстро зажмурился, когда его повело в сторону. Но Рене успела. Дёрнув на себя, она вернула пьяное тело в вертикальное положение.
– За что теперь?
– Ты не обязана быть здесь… Ты вообще, – он попытался махнуть рукой, но едва не рухнул. – Ты вообще…
Энтони явно хотел сказать что-то важное для себя, но потом вдруг резко нагнулся. И Рене в последний момент успела сделать шаг в сторону, прежде чем Ланг зашёлся в приступе рвоты. Его выворачивало надсадно и тяжело прямо под ноги. Скручивало в столь жёстких судорогах, что казалось, ещё минута, и Рене его не удержит. Но она продолжала упрямо тянуть Энтони вверх, пока его трясло и шатало.
Бог знает сколько длилась эта агония, но вытерев рукавом рот, Ланг наконец прислонился лбом к влажной стене и надсадно закашлялся.
– Куда тебя отвезти? Ты замёрз, почти на грани переохлаждения.
Ответа не было. Энтони лишь помотал головой, а затем кивнул на дверь бара. Его лицо покрывала болезненная испарина, отчего сердце Рене вновь сжалось где-то в желудке и почти заскулило в отчаянии.
– Давай я вызову такси… – кажется, она уже умоляла. Последовала долгая пауза, прежде чем Энтони шумно выдохнул. Видимо, ему все же стало немного лучше, потому что, сплюнув горькую слюну, он вдруг криво усмехнулся и привалился к злополучной стене.
– Надо забрать ключи. Оставил их в залог… в залог дерьма, что здесь наливают…
Ясно. Бросив нервный взгляд на хлипкую дверь, откуда по-прежнему доносилась громкая музыка и голоса, Рене решительно застегнула на вновь мелко содрогавшемся Энтони тяжёлую куртку, а затем нырнула в смрад, наверное, самого дешёвого бара во всём Монреале.
На то, чтобы расплатиться с немаленьким долгом и забрать ключи от мотоцикла ушло десять очень длинных минут. И всё время, пока бармен намеренно медленно отсчитывал сдачу, она оглядывалась на дверь, будто могла видеть сквозь стены. Но, увы. Рене не представляла, стоял ли ещё Энтони, а может, снова лежал, как старая, никому не нужная ветошь. Но пробравшись обратно к выходу и получив пару шлепков с весьма грязными предложениями уединиться, она вышла за дверь и вдруг поняла, что Ланга не было.
На осмысленную ругань сил уже не нашлось, хотя Рене успела послать к чёрту буйного пьяницу, прежде чем на мгновение прикрыла глаза. Впрочем, предаваться долгим страданиям настроения не было так же. Так что ещё раз посмотрев по сторонам, она наконец-то заметила, как одного цвета с мокрым асфальтом прямо посреди дороги шаткой походкой ползла чёрная тень. Она то и дело падала на четвереньки, а потом поднималась, пока издалека к ней навстречу мчалась машина. И когда та не свернула в последний проулок, а лишь громче взревела разболтанным двигателем, Рене с гневным рыком бросилась к нелепо замершему посреди шага Лангу.
– Энтони! – заорала она, когда налетела на него мокрым вихрем. – Идиот!
Но он смотрел перед собой пустым взглядом и не двигался, не смотря на все отчаянные попытки Рене оттолкнуть его к краю дороги. Туда, где виднелась спасительная автобусная остановка.
– Да очнись ты уже!
Она взвизгнула Энтони прямо в ухо, и он наконец сделал было один нужный шаг, но потом начал медленно заваливаться к краю обочины, споткнувшись о собственные ноги. Рене попыталась его подхватить, но вместо этого ощутила, как её тянет вниз. Через секунду воздух из лёгких выбило в третий раз за этот злосчастный вечер. Сзади прошуршал шинами автомобиль и стало тихо.
Рене лежала зажмурившись, хотя понятия не имела, в какой же момент закрыла глаза. Ей было удивительно мягко, а земля под ней равномерно двигалась вверх и вниз. Смотреть на мир не хотелось, но она подняла одно веко, затем второе, а потом отчаянно расхохоталась. Истерично. Визгливо. Так
