Джеймс Джонс - Не страшись урагана любви
— Кроме того, я считаю весьма странным то, как ты выбираешь в «лучшие друзья» людей, которым ты не доверяешь, которые могут попытаться завладеть твоей девушкой, как только ты отвернешься. — Она была в ярости, уши горели.
— Эй, погоди! Минутку! Я не об этом…
— Вдобавок, — снова перебила она, — должна тебе сказать, что меня очень оскорбляет то, что ты считаешь нужным пояснить мне все это и предупреждать, что ты не настолько мне доверяешь, чтобы заранее знать, что я автоматически позабочусь о подобных вещах.
Грант остановился посреди улицы, как проклятый мул.
— Да ладно! Не надо всего этого дерьма. Я ни черта не говорил о…
— Знаешь ты или нет, — сказала она, на этот раз ощущая свою глупость и от этого еще больше сердясь, — что бы ты ни думал, что знаешь обо мне, я не из тех девушек, которые вообще практикуют встречи более чем с одним мужчиной. — Это не было чистой правдой, подумала она, но достаточно близко к ней, чтобы быть правдивым.
Грант все еще стоял посреди улицы.
— Ну, а теперь заткнись на секунду! — скомандовал он отнюдь не тихим голосом. Несколько нелюбопытных ямайцев коротко глянули на них. — Я не знаю, чего это ты взлетела к этой теме. Но ты меня не поняла. Ладно, не время и не место обсуждать все это. Если хочешь, поговорим об этом позднее. А теперь нам нужно скупиться. На нас люди смотрят.
— Из-за того, что ты не умеешь тихо разговаривать! — яростно сказала Лаки. Он прочно стоял посреди улицы, сверкая зрачками сквозь прищуренные веки.
— Просто заткнись! — прошипел он, схватив за руку, и втащил в магазин. Господи, он по-настоящему красив, когда сердится! подумала она, когда он ее тащил.
Ледяная натянутость после этого, после того, как он затащил ее в магазин, не исчезала во время всего похода за продуктами; она сохранялась и в машине на обратном пути домой. Грант не мог понять, что на нее нашло, и ясно было, что в таком состоянии она не будет об этом говорить. Господи, как мало знает каждый о другом, думал он, поглядывая на нее. Она по-настоящему взбесилась из-за чего-то. Дома он помог занести продукты на кухню, где она начала готовить соус, не сказав ему ни единого слова. Дуг с Бонхэмом и Орлоффски ждали его в гостиной.
— Ну, что вы скажете, не провести ли нам это шоу на дороге? — громыхнул он, подходя к ним и выбирая на столе полную открытую бутылку пива. Он на одном дыхании на две трети опорожнил ее. Стало полегче.
— Как скажешь, шеф, — легко ответил Дуг. Бонхэм, как заметил Грант, ухмылялся ему, — ему, Гранту — и в этой ухмылке было больше зрительского, просто «научного» интереса, чем сочувствия. Ну, вполне нормально, кисло подумал он, не был уверен, то ли это из-за ссоры с Лаки, то ли из-за предполагавшегося визита к Кэрол Эбернати. Ясно, они разговаривали о нем. Орлоффски, конечно, как обычно, ни о чем, кроме себя и спиртного, не думал.
— Мы вернемся через час, — сказал Грант Бонхэму и сам ухмыльнулся. Они обменялись взглядами. Он повернулся, потом пошел на кухню. — Скоро увидимся, — сказал он Лаки. Но ответа не получил.
Они отправились в машине Гранта. Проезжая по яркому, солнечному, почти безлиственному пыльному городу, он думал о странном обмене взглядами с Бонхэмом, о взгляде, который бросил на него Бонхэм, на который он бессознательно, автоматически ответил. Что это значило? Переезжая через маленький виадук (его едва ли можно было назвать мостом) через широкое плоское русло городской реки, сейчас это просто ручеек, который мог стать бурным потоком после тропических ливней в горах, он ощутил, что въезжает на вражескую территорию.
— Я скажу Кэрол, что еду в Кингстон один, — наконец сказал он, когда они начали въезжать на гору. — Она не знает, что Лаки здесь. Мы сегодня встретились в городе с Эвелин. Но я почему-то уверен, что она не скажет Кэрол.
— Она расскажет всем остальным, — сказал Дуг.
— Возможно, что во всех отношениях сейчас лучше сказать, что я еду один. Это вызовет меньше плача и причитаний.
Дуг ответил:
— Мне-то что. Это твоя игра. — Затем он неожиданно повернулся и тепло улыбнулся. И в глазах был смешок и возбуждение от предстоящей «Акции». — Я поддержу твою игру, Рон. Какой бы она ни была.
Грант тоже ощущал, как в крови увеличивается содержание адреналина. Само возбуждение было по-настоящему приятным.
— Ну, я думаю, так надо сделать, — заключил он. Они уже почти приехали.
Однако все случилось по-другому. И едва ли могло быть хуже.
На вилле они никого не застали, поболтались там и сям вокруг большого зала, вышли на террасу, вернулись, походили по лестнице, ведущей к спальным комнатам. Они могли быть и грабителями, и похитителями людей. Эвелин не было поблизости, Ханта и графа Поля не было, не появился никто из наемной прислуги, чтобы спросить, кто они такие. Дом казался покинутым. Кэрол они обнаружили в ее спальной, она работала. Редактировала пьесу какого-то члена группы Маленького Театра Хант Хилз, которую ей прислали по почте, и она пользовалась красным карандашом, по всей странице, как пощечины на лице, пестрели огромные красные линии. Она всюду вычеркивала, полосовала и делала пометки, и это все больше делалось ее стилем работы с тех пор, как Грант построил ей театр. Стол, за которым она работала, стоял напротив двойного французского окна. Так что они видели только ее силуэт, на котором тускло мерцали белки ее больших черных глаз.
— Ну, — сказала она, и на силуэте тускло блеснули белые зубы, когда она улыбнулась. — Два расточителя вернулись домой. Хорошо провели время в Mo-Бей? Ложились и прочее?
— Он — да, — тупо сказал Грант. — А я, я не очень хотел. По некоторым причинам. Так что я — нет.
— Я зашел взять кое-какие вещи, — сказал Грант. — Вечерним самолетом я улетаю в Кингстон.
— Один? — спросила Кэрол.
— Один, — ответил он. — Виллалонги там уже нет, знаешь ли. Но там Джим Гройнтон и другие. Там значительно сложнее рифы, их больше, есть из чего выбирать. И… — он услышал свой голос, впервые заговоривший о его тайне, — я хочу попробовать убить акулу!
— Убить акулу! — воскликнула Кэрол Эбернати. — Стал уже настоящим искателем приключений, да?
— Конечно, — ответил Грант. — Я планирую побыть там две-три недели, а потом вернуться в Нью-Йорк. — Не следовало бы ему этого говорить, он это знал, зачем размахивать перед быком красным флагом, но он ничего не мог с собой поделать.
Кэрол Эбернати рассмеялась.
— О, так что вот так, да? Ты возвращаешься в Нью-Йорк, не так ли?
— Конечно, — сказал Грант. Он неожиданно удивился, а зачем ему был нужен Дуг здесь.
