Шеррилин Кеньон - Страшись Темноты

Шеррилин Кеньон

Страшись Темноты

Ник Готье был дома.

И он был в бешенстве. Из окна такси, направляющегося в этот утренний час из аэропорта к его дому на Бурбон-стрит, мужчина видел шрамы, оставленные ураганом Катрина и его кровь кипела, в прямом смысле этого слова.

Как подобное могло случиться? Закрыв глаза, Ник попытался отгородиться от заколоченных окон, поваленных дорожных знаков и белых грузовиков федерального агентства по чрезвычайным ситуациям. Однако их быстро сменили куски репортажей, которые он видел по телевизору: о пострадавших, спасающихся на крышах, пожарах и уличных столкновениях…

Ник не мог вздохнуть. Новый Орлеан был его домом. Его пристанищем. Этот город породил его. Он заполнял его вены. И в одно мгновение, его разорвало на куски. Изуродовало. Никогда в своей жизни он не видел подобного.

Ник вырос тут и переживал буйство стихии множество раз за прошедшие годы. У них не было денег на эвакуацию во время самых страшных ураганов, поэтому он и его мать забирались в ее разбитый красный[1] и ехали в Геттисборг, штат Миссисипи, где укрывались на парковке продовольственного магазинчика, питаясь сэндвичами из ветчины, черствого хлеба и горчицы из пакетиков, пока опасность не проходила. Каким-то образом его матери удавалось наполнить эти дни весельем и приключениями, даже когда они оказывались запертыми в машине во время штормовых предупреждений.

Потом они возвращались, заставая картину, подобную нынешней, но через несколько недель все возвращалось в норму.

А теперь, даже через два года после урагана, многие заведения все еще были закрыты — заведения, которые стояли тут годами, а в некоторых случаях и веками. В городе оставались места, которые выглядели так, словно ураган только что пронесся по нему.

Большинство его друзей либо были мертвы, либо уехали. Люди, которых он знал десятилетиями.

В одно мгновение все изменилось.

Эта мысль заставила Ника горько рассмеяться. Он изменился больше, чем, что бы то ни было. Больше не человек, мужчина вообще не мог точно сказать, кем является.

Он жил, подпитываемой одной лишь яростной жаждой — желанием отомстить тем, кого винил в этой катастрофе.

Ник поднял руку, чтобы потереть шею и замер, ощутив рану от укуса. Обменявшись с ним кровью, Страйкер сделал его своим агентом. Если Ник будет служить Даймону, тот даст ему возможность уничтожить человека, разрушившего жизнь Ника…и его город.

Ашерон Партенопайус. Однажды они были лучшими друзьями. Братьями до конца. А потом Ник совершил ошибку, переспав с женщиной, которая оказалась дочерью Эша. Из-за этого лучший друг порвал его на части.

Это он мог бы пережить. Врагами их сделала ночь, когда мать Ника была убита, а Эш позволил этому случиться. В отличие от других бессмертных существ, населяющих Новый Орлеан, Ник знал секреты, которые скрывал Ашерон. Он был не просто лидером Темных Охотников, бессмертным воином, служащим богине Артемиде и защищающим человечество от Даймонов, пожирающих людские души.

Эш был богом. У него была сила, позволяющая делать все, что он захочет. Он мог бы спасти его мать или, в крайнем случае, вернуть ее из мертвых, как Кириана Хантера и его жену Аманду. Но не сделал этого. Он повернулся спиной к Нику и оставил Шериз Готье умирать.

Эш также не спас город от урагана. До той ночи, когда Ник переспал с Сими, Эш любил этот город больше, чем что-либо на свете. Он не позволил бы Новому Орлеану пострадать.

Но это было до того, как они стали врагами. Теперь Эш ненавидел его до такой степени, что отнял все.

Все.

— Хороший дом.

Ник замер, когда голос водителя оборвал ход его мыслей. Он окинул взглядом особняк на Бурбон-стрит, который стал его домом, когда он начал работать на Кириана.

— Да, — едва слышно произнес он. — Хороший.

Или, по крайней мере, был таким, пока он жил тут с матерью. Ник выбрался из машины и заплатил водителю, а потом вытащил чемодан. Захлопнув дверцу, он посмотрел на дом и сжал ручку так яростно, что пальцы болезненно запротестовали.

Он подарил этот особняк матери на день рождения, когда ему было двадцать. Он все еще слышал ее восхищенный возглас, когда он протянул ей ключи. Видел, как она стоит рядом, недоверчиво глядя на него.

— С днем рождения, мам.

— О, Ник, что ты сделал на этот раз? Ты же никого не убил, правда?

Ее вопрос шокировал его.

— Мама!

И все же она никак не могла успокоиться, сузив глаза и скрестив руки на груди.

— Надеюсь, ты не связан с наркотиками? В противном случае, я изобью тебя до синяков, наплевав на всю любовь.

Он фыркнул в ответ на ее предупреждения.

— Мам, ты же меня знаешь. Я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы заставить тебя стыдиться меня перед подругами, с которыми ты ходишь на воскресную службу.

— Тогда откуда у тебя такие деньги, chere? Как тебе удалось купить такой чудесный дом в твоем возрасте? Ты все еще дитя и не можешь позволить себе даже двух его кирпичей.

— Я же говорил тебе, я личный помощник одного брокера в Садовом Квартале. Он записал дом на мое имя, но технически сам им владеет. Он просто позволяет мне снимать его.

Частично это была ложь. Работа Оруженосца в то время, когда Кириан еще был Темным Охотникам, означала, что всем имуществом Кириана владел Ник. По крайней мере, на бумаге. Но этот дом, все же, принадлежал Нику. Его зарплата позволяла купить три таких дома, но Шериз никогда бы не поверила, что он может заработать столько денег, не нарушая закон.

— Брокер, говоришь… Хм-м…Напоминает мне один из тех эвфемизмов, что используют для торговцев наркотиками.

— Ай, мам, зайди и погляди библиотеку. Я уже перевез твое кресло, чтобы ты смогла читать романы, которые так любишь.

— Детка, ты меня балуешь. Ты же знаешь, что мне не совсем не нужно подобной красоты.

Да, но, будучи ребенком, Ник много раз слышал, как она плакала по ночам, потому что не могла позволить для него ничего лучше их обшарпанной съемной комнатушки, потому что единственной доступной ей работой был стриптиз. «Мой малыш заслуживает гораздо большего». А в это самое время ее родители жили в хорошем доме в Кеннере и деньгами могли топить камин. Но они отказались от нее, как только она забеременела им. Его мать пожертвовала всем, чтобы сохранить своего сына, свое достоинство и будущее. И хотя Шериз рыдала по ночам, не имея возможности дать ему то, что по ее мнению должен был иметь мальчик, днем она становилась лучшей мамой, которую только можно себе представить.