Когда горит огонь - Ханна Грейс
– Люблю фальшивые свидания.
– Фальшивые свидания? Ничего нелепее я в жизни не слышал, – говорит Генри.
– Это было мило. Креатив под давлением, я бы сказала, – добавляет Стейси.
– Однажды вечером я забрал Стейси и Лолу из бара, пьяных в хлам. Тогда она назвала меня кексом при всех, и… в общем, приклеилось.
Ребята разом смолкают, и я вижу у всех одинаковое смущенное выражение. Мэтти прочищает горло и берет пиво.
– Да? А я-то думал… Думал, ты просто любишь кексы… не знаю.
– Рори, Дженна после нашего визита не спрашивала обо мне? – интересуется Бобби, подмигивая.
Когда ребята приезжали в «Медовые акры» на день рождения Расса, оказалось, что Бобби и Крис были в лагере в то же время, что и я. К счастью, мы друг друга не вспомнили, и это хорошо, потому что я тогда, наверное, действовала всем на нервы. Не хотелось бы раскрывать негативные черты своего характера, пока они меня не полюбят.
– Мне солгать, чтобы не ранить твои чувства? – осторожно осведомляюсь я.
– Да, пожалуйста, – отвечает Бобби.
Я даже ничего не успеваю сказать, как встревает Генри:
– Зато ты хороший хоккеист.
Парни в шутку дерутся, и пока все отвлеклись, Расс целует меня в шею и шепчет на ухо:
– Ты прекрасно справляешься. Они тебя любят.
Порядок быстро восстанавливается, и Бобби переводит взгляд на меня в поисках подтверждения. Я оживленно киваю.
– Да-да, она о тебе спрашивала.
Когда я рассказала Дженне о давней влюбленности Бобби, ее реакция была не слишком радостной: «Фантастика. Мне нравится, когда приезжают уже взрослые люди и хотят со мной переспать, как будто я буквально не нянчила их в детстве, – она шумно вздохнула. – Ненавижу».
– Может, я и правда поработаю там в будущем году, – говорит Бобби к неудовольствию друзей.
– Надеюсь, ты лучше чинишь забитую канализацию, чем Расс, – смеюсь я.
* * *
После возвращения в Мейпл-Хиллс я с удовольствием узнала, как сильно Рассу нравится прикасаться ко мне, когда это больше не запрещено никакими правилами.
Я изо всех сил стараюсь подавить прирожденную болтливость, и хотя не страдаю от неуверенности в себе, очень сильно хочется убедиться, что Расса любят так же сильно, как люблю его я.
Праздник по случаю новоселья, или возвращения домой, без разницы, – это не столько вечеринка, сколько возможность пообщаться в непринужденной обстановке. После пары тяжелых дней нам это необходимо, и мне нравится, как Расс помогает влиться в компанию.
Я выхожу на задний двор, чтобы позвонить Эмилии с Поппи. Обеим страшно нравится моя палатка, они не верят, что я уговорила Расса спать в ней со мной. Не сомневаюсь, что этот парень сшил бы палатку сам, если бы думал, что меня это порадует.
Задняя дверь открывается, и выходит Джей-Джей. Видя меня одну в шезлонге, приближается, держа руки в карманах, и садится напротив.
– Попс и Эмилия передают привет, – говорю я.
– Я смотрел сторис Эмилии. Похоже, им там весело.
– Как-то это очень официально, – неловко отвечаю я, ерзая в шезлонге. Прикрыв глаза от солнца, стараюсь сосредоточиться на очень серьезном лице Джей-Джея. – Пришел прочитать мне лекцию? Вдохновляющую речь? Дать жизненный совет?
О боже, моя болтливость вернулась.
– Поблагодарить. Я знаю Расса два года, но еще не видел таким счастливым.
Бабочки в моем животе пускаются в веселый пляс.
– Он и меня делает счастливой. Спасибо, что научил его притворяться уверенным настолько, что он смог заговорить со мной в тот вечер.
– Спасибо, что дала ему увидеть себя таким, каким мы его видим.
– Это уж слишком глубоко, – говорю я. – Уж лучше бы ты заставил меня принять вызов в дженге.
– Ага, я малость расчувствовался. Стараюсь держаться по-взрослому, но вряд ли надолго. – Джей-Джей встает и протягивает мне руку, чтобы помочь подняться. – Хочешь поиграть в пьяную игру «Голодные бегемоты»?
Вернувшись в дом, Джей-Джей объявляет новую игру и убегает, чтобы принести все необходимое. Я захожу на кухню и вижу, как Расс достает из буфета два стакана.
– Воришка!
Он ставит стаканы на стол и опирается на него, сложив руки на груди.
– Это я воришка?
– Где-то я это видела. Кажется, ты здесь уже воровал?
Он притягивает меня к себе, приподнимает пальцами мой подбородок и целует так, что слабеют колени. Мне не нужно искать самоутверждения или внимания – с этим парнем у меня есть все, что нужно.
– Расскажи секрет, Каллаган.
Он убирает мои волосы с лица и смотрит на меня так, будто больше ничего не видит, и, не колеблясь, отвечает:
– Я влюблен в тебя, Аврора.
Десять миллионов бабочек.
– Я тоже в тебя влюблена.
Эпилог
Расс
Примерно девять лет спустя
– Кажется, меня сейчас стошнит.
Аврора держится за живот и выразительно стонет. Обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе, чтобы поцеловать в макушку. Последние шесть недель я все время ободрял ее, а теперь просто дарю ласку, потому что она меня все равно не слушает.
– Это была ужасная идея. Почему ты мне это позволил?
– Где же твои «У Авроры Каллаган не бывает плохих идей» и «Разве я когда-нибудь ошибалась?» или…
– Ладно-ладно. Ты прав.
Аврора поворачивается ко мне и приникает к моей груди. Мы оба смотрим на вывеску «Хеппи энд» на двери книжного магазина.
– Что, если у меня не будут покупать книги, потому что это не семейный бизнес?
– У нас семейный бизнес. Если хочешь, могу написать это маркером на витрине.
– Не уверена, что я, ты и животные считаются семейным бизнесом.
Я прижимаю губы к ее шее, утопая в сладком аромате духов. Мне не нравится ее учащенный пульс. Я нечасто вижу, как жена нервничает, но покупка старого книжного в Мидоу-Спрингс подкинула ей кучу поводов для беспокойства.
– Как бы за такого рода заявления нас не призвали к ответу перед комитетом по благоустройству города и другим важным предложениям.
– Миссис Браун до смерти хотела притащить нас туда после того, как проиграла голосование по смене названия, – отвечаю я.
Видимо, название «Счастливый конец» больше подходит для салона эротического массажа и привлечет в город чудаков и извращенцев. Я хотел возразить, что магазин купили именно чудаки и извращенцы, но Дженна подчеркнула, что Комидсприблаг – не место для шуток.
Когда два года назад она получила «Медовые акры» от матери, комитет хаоса и чепухи потребовал от нее бизнес-презентацию, хотя ее знали с рождения и
