Семья для чемпиона - Алекс Коваль
Сын отворачивается.
Яр заметно напрягается. Полагаю, новость о том, что Ярослав сыну родной дядя, каким-то образом его задела гораздо глубже, чем мы могли предположить. Обидела? Расстроила? Что молчали? Врали? Недоговаривали? На секунду становится страшно, что Димка озлобится на Ремизова. Что не поймет, не простит и не примет. Но тут же этот страх перемалываю и отпускаю. Сын бросает виновато:
– Простите. Так просто вышло.
От неловкости был этот выпад, понимаю.
Ярика слегка отпускает. Плечи расслабляются, черты лица смягчаются. Мы решим это. Обязательно. Мы же семья, черт побери!
– Ладно, я тогда погнал, – говорит Константин. – Приятно было познакомиться, Аврелия, Дмитрий.
– И нам, Константин, – киваю.
– Провожу тебя до машины, – мажет взглядом по моему лицу Яр. И я понимаю, что он ретируется. Дает нам с сыном возможность все обсудить сначала наедине.
Глава 54
Аврелия
Мужчины уходят. Я, будто все еще не в силах поверить, что самый страшный день, полный неизвестности, остался позади, снова притягиваю к себе Димку за плечи. Обнимаю, в макушку целую. Выдыхаю:
– Что же ты творишь, сынок?
– Да я ничего плохого и не сделал…
– Ты уехал в другой город и ни слова мне об этом не сказал. А тебе еще всего тринадцать!
– Если бы сказал, ты бы мне не разрешила. По фактам?
– По фактам, – передразниваю, проводя ладонью по русым волосам сына. – Потому что ты еще маленький для таких путешествий в одиночку!
– Я взрослый!
– Как вообще ты умудрился купить билеты на автобус без паспорта, взрослый?
– Я купил его онлайн. Данные паспортные забил от балды. Никто в этих автиках их и не проверяет. Всем по фигу.
– И что, когда ты садился, водителя не смутило, что ты едешь один?
– Смутило. Но я умею убедительно сочинять, – хмыкает сын гордо.
– Дмитрий, – закатываю я глаза. – Не смешно! Вот вместе бы повеселились, если бы у меня шарики за ролики заехали от страха. И навещал бы ты меня в психиатрической лечебнице, сидящую в смирительной рубашке. Класс! Это же не шутки. Ты хоть представляешь, как я испугалась за тебя, когда поняла, что ты утром ушел из дома и больше тебя никто не видел? Да у меня жизнь вся перед глазами пронеслась!
– Прости, – бурчит ребенок, потупив взгляд. – Я виноват. Знаю. Не подумал об этом. Просто… – кулаки сжимает, зубы стискивает, – вчера, когда ваш разговор с Мартышкой услышал, обидно так стало, мам! Больно за тебя. Разозлился так на него, – неопределенно ведет подбородком. – Сильно разозлился! Он ведь приходил. И ни слова не сказал! Шутки еще свои дебильные шутил про гены. Вмазать ему хочу!
– Перестань. Это не решит проблему, Дим.
– И все равно хочу! Урод он!
– Урод не урод, но зато у меня есть ты. Хотя бы за это Гордею можно сказать спасибо.
– Обязательно скажу. Перед тем, как нос ему сломать.
Я качаю головой. Обнимаю сына, который, видимо, смирившись с тем, что я его из своих рук в ближайшее время физически выпустить не в силах, не вырывается и не брыкается. Обнимает в ответ. Я каждой клеточкой чувствую, как он закипает. От злости и несправедливости. Даже представить не могу, каково ему было гореть, думать, переживать одному. Все в себе. Молча. Не каждый взрослый с такими «новостями» справится, а тут тринадцать лет парню.
– Почему ты мне все сразу не рассказал? – спрашиваю. – Что узнал, услышал?
– Переваривал. Сам разобраться хотел, я же, блин, не маленький уже, ма. И сам могу!
– А трубки ты сегодня почему не брал, не маленький мой?
– Побоялся, что поймешь, когда врать начну. У тебя же этот, мамский локатор на вранье настроен. Сразу считываешь.
– Мамский локатор? – фыркаю. – А деньги на билет где взял?
– С карманных на подарок тебе откладывал.
– И ведь не побоялся же! – в неверии качаю головой. – Огромный чужой город. А если бы потерялся? Что тогда?
– Рофлишь? А навигаторы и карты в телефоне для чего?
– Телефон бы сел.
– Повербанк, ма, – объясняет, вздыхая, ребенок, как тупице непроходимой. – На сотку заряжен. Да и я же не немой. Спросил бы, если что. Ты же сама меня учила… как там? Язык куда-то там доведет.
Я качаю головой. И смешно, и плакать хочется. Учила я его, видите ли!
– Мам? – выдыхает Димка.
– М-м?
– Ты только скажи… как тебя угораздило в такого, как Гордей, вляпаться, а?
Я хмыкаю. Пожалуй, дать определение нашим прошлым отношениям лучше, чем слово «вляпалась», будет крайне сложно.
– Так получилось.
– Вот офигеть, ответ!
– Это сложно объяснить. Стечение обстоятельств, отсутствие мудрости и жизненного опыта. Много факторов. Никто не может прожить свою жизнь идеально. Все мы учимся на своих же ошибках. Поэтому да, так получилось.
– Расскажешь, как познакомились?
– Расскажу. Дома. История будет длинной, – мягко улыбаюсь.
– Я пока в автике ехал, погуглил. Оказывается, ты, Гордей и Ярослав на одной базе готовились к играм. Знакомы, значит, были? И почему ты его выбрала, Гордея, а не Яра?
– Дурочка потому что была. Хотя почему была? И есть. Даже тринадцать лет спустя с разбегу да на те же грабли налетела. Ничему меня жизнь не научила.
– Э-э… это ты о чем сейчас?
Я сажусь на скамейку, увлекая сына за собой. Немного подумав, подобрав правильные слова, начинаю аккуратно:
– Знаешь, Дим, это ведь отчасти именно из-за Гордея мы с Яром поругались.
– Я так и знал! – вспыхивает мое дите. – Так и знал!
– Он мне гадостей и глупостей наговорил, когда приходил. Я не справилась. Испугалась, решила, что уйти будет проще, чем бороться. Ярику ничего не сказала. Злилась, психовала, ненавидела Гордея, думая, что он – корень всего зла. Мерзавец – это было самое мягкое и лояльное определение его натуры в моей голове! А потом я поняла простую вещь. Это не он виноват в нашей ссоре, а я и мое молчание. Гордей стал просто катализатором во всей этой истории. Ускорил процесс принятия многих моих решений.
– Он прямо затычка в любой бочке! Скользкий, мерзкий тип!
– Нет. Он просто одинокий, недолюбленный ребенок, который привлекает к себе внимание своими ужасными выходками. Несчастливый человек. Вот и все. Никто ему не улыбается, и никто его не обнимает. Не поддерживает и не хвалит. Озлобленный, поэтому и пакостит. На таких людей, как Гордей, обижаться – смертный грех. Их жалеть надо.
Димка, призадумавшись, чуть склоняет голову набок. Смотрит куда-то сквозь меня. Осмысливает. Кивает:
– Да уж, семьи у него нет. Жены нет. А бабуля с дедулей, – изображает пальцами в воздухе кавычки, – аут полный. Нам такие на фиг не нужны,
