Бесконечная любовь - М. Джеймс

Я думаю, единственная причина, по которой он этого не делает, заключается в том, что он еще не готов к окончанию погони.

Я мчусь через дом с привидениями, по коридору, соединяющему его со следующим, в лабиринт. Мое сердце бьется так сильно, что почти причиняет боль, а замкнутость лабиринта, изгибы и повороты только добавляют адреналина. Но это другой вид адреналина, чем тот, что я чувствовала последние несколько дней. Это адреналин, который ведет к тому, чего я хочу. Предвкушение чего-то, что мне нужно, и я думаю, что Ивану это тоже нужно.

Я слышу его шаги и поворачиваю налево, стремительно проносясь по следующему коридору, и выхожу в комнату зеркал, моя задыхающаяся, запыхавшаяся фигура видна со всех сторон.

Иван появляется в зеркале, темной тенью позади меня, и маска все еще плотно сидит на его лице. Я слышу, как за мной хлопает дверь, слышу щелчок чего-то, и он подходит ближе, эта маска скелета улыбается мне в напряженной гримасе.

— Маленькая голубка, — бормочет он, и когда его руки касаются моей талии, я вскрикиваю. — Похоже, я поймал тебя.

Я не могу дышать. Его руки скользят вверх по моей талии, к моей груди через мою тонкую футболку, формируя их в своих руках, когда он притягивает меня обратно к себе. Моя спина прижимается к его груди, моя задница прижимается к его паху, и я чувствую, насколько он тверд.

— Я был твердым с того момента, как начал преследовать тебя, голубка, — рычит мне на ухо Иван, опуская руки к подолу моей рубашки. — Я чертовски пульсирую, думая о том, что я буду делать теперь, когда поймал тебя. Моя маленькая птичка, вырвалась из своей клетки.

Он дергает мою рубашку через голову, оставляя меня в лифчике и джинсах. Я даже не поняла, что в комнате есть стул, но он протягивает руку и хватает тот, который я не видела в темноте, дергает его между нами и толкает меня на него. Я задыхаюсь, издавая испуганный писк, когда чувствую внезапный грубый скрежет веревки вокруг своих запястий, и Иван хватает их, тянет мои руки за спину и связывает их вместе за стулом.

— Моя милая маленькая пленница. Ты хочешь так злиться на меня за то, что я «похитил» тебя, да? За то, что я гонялся за тобой и пытался сделать тебя своей. Я пытался быть терпеливым, голубка. Я пытался показать тебе, что знаю, что я все сделал неправильно. Но ты все равно на меня злишься. Будь я проклят, если сделаю это, будь я проклят, если не сделаю. Так что… — Иван усмехается за маской, и я вижу блеск ножа, отраженный, кажется, в сотне зеркал. — Я решил сделать это.

Он не причинит мне вреда. Это игра. Он не причинит мне вреда. Я знаю это логически. Но мои инстинкты говорят мне, что есть человек с ножом, мускулистый, опасный человек, который может причинить мне вред, если захочет. Что я связана и беспомощна, и что я в опасности.

Я пинаю его, извиваясь и открывая рот, чтобы закричать, но Иван бросается вперед, наклоняясь надо мной, когда он хлопает меня рукой в перчатке по рту.

Ощущение кожи на моих губах возвращает поток воспоминаний, и я задыхаюсь, возбуждение впитывается между моих бедер, когда я издаю невольный, беспомощный стон.

— Это моя хорошая девочка, — бормочет Иван. — Я заплатил сторожам, чтобы они не обращали внимания на любые звуки, которые они слышат. И заплатил им хорошо. Так что я не думаю, что нам нужно беспокоиться об этом. — Я чувствую холодное скольжение лезвия по моей спине, а затем внезапное ослабление моего бюстгальтера, когда он разрезает его, срезая бретельки, пока одежда не падает на пол.

Мои соски мгновенно твердеют на холодном воздухе, и Иван опускается, вставая на колени между моих ног. Он поднимает руку, не держащую нож, обхватывая изгиб моей груди, его большой палец в перчатке прокатывается по моему соску.

В ту секунду, когда он касается меня, я издаю хныканье, мои бедра выгибаются вверх. Иван мрачно хихикает, наклоняя голову, и его белая маска смотрит на меня. Мои щеки вспыхивают от моей реакции на него, но прошло уже слишком много времени. Напряжение кипело несколько дней, нарастало с того момента, как он в последний раз наклонил меня над раковиной, отказываясь трахать меня. Мы подошли так близко, дразнились прямо до края, и теперь я отчаянно нуждаюсь в нем. Отчаянно нуждаюсь в большем, отчаянно нуждаюсь в нем, чтобы он заставил меня кончить.

— Маленькая голубка. — Иван тянется, прижимая кончик ножа к моей груди, пока он кружит вокруг моего соска. Не настолько сильно, чтобы пустить кровь, или даже не настолько, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы я почувствовала жжение. Он проводит кончиком ножа вокруг, между моей грудью к другой, гладя мой сосок ножом, наклоняясь и захватывая другую твердую, жгучую точку между пальцами в перчатках.

Острый кончик ножа и давление его пальцев на мои соски почти невыносимы. Мои бедра снова выгибаются, и я стону, моя голова откидывается назад, а ноги раздвигаются. Нож вдавливается глубже, и я чувствую, как Иван сильно сжимает мой сосок между кончиками пальцев, достаточно сильно, чтобы заставить меня вскрикнуть.

— Держи глаза открытыми, Шарлотта, — командует он. — Я хочу, чтобы ты все это видела. Я хочу, чтобы ты видела, что я с тобой делаю. Смотри, как сильно тебе это нужно. Смотри, как ты извиваешься и умоляешь, пока я тебя раздеваю. И каждый раз, когда ты закроешь глаза… — Он снова крутит нож вокруг моего соска, перекатывая противоположный, заставляя меня содрогнуться. — Я сделаю тебе больно. Но тебе это тоже понравится, не так ли, грязная девчонка?

Я смотрю на него сверху вниз, упрямо отказываясь отвечать. Но Иван только хихикает, щипая мой сосок, когда он вонзает кончик ножа прямо в центр другого, толкая меня дальше.

Ощущение рывком устремляется прямо к моему клитору, поток смешанной боли и удовольствия заставляет меня кричать.

— Пожалуйста, — задыхаюсь я, и Иван отстраняется, глядя на дело своих рук. Мне не нужно смотреть вниз, чтобы знать, что мои соски покраснели и набухли, затвердели, как алмазы, от его внимания.

— Пожалуйста, что, голубка?

Я даже не знаю, о чем просить. Я хочу кончить, но я еще недостаточно далеко, чтобы просить об этом. Иван мрачно смеется, роняя нож на колени и наклоняясь, чтобы дотянуться до пуговицы моих джинсов.

— Я так и думал. Но мы доберемся до этого. Теперь скажи мне, голубка, если ты не