Бесконечная любовь - М. Джеймс
Это его разозлит. Возможно, даже больше, чем телефонный звонок. Но сейчас меня это волнует еще меньше. Я зла, измотана и напугана, и мне уже все равно, что произойдет. Я не могу оставаться в этой комнате ни секунды дольше.
Я хватаю наличные на столе, засовываю их в карман и выбегаю из комнаты, прежде чем Иван успевает появиться из ванной, закрывая ее за собой как можно тише. Такси нигде не видно, поэтому я иду навстречу музыке ярмарки вдалеке.
Дорога пыльная, а ночь холодная, но мне все равно. Я вдыхаю полные легкие холодного, сухого воздуха, ощущая открытое пространство вокруг себя с облегчением, от которого мне почти хочется плакать. Приятно быть снаружи, гулять, быть одной впервые за много дней. Моя голова начинает немного меньше затуманиваться, и я ускоряю шаг, направляясь к ярким огням и звенящей музыке карнавала.
Ярмарка оживает от смеха и красок, когда я вхожу, в оазис тихой пустынной ночи, окружающей ее. Сейчас она так же полна, как и была пуста раньше, толпы семей, подростков и пар всех возрастов толпятся по пространству. Я чувствую запах жареной еды и сахара, жира и масла от аттракционов, и я делаю глубокий вдох, чувствуя себя на мгновение лучше.
Я не должна была быть здесь. Я знаю это. Но мысль о возвращении в номер мотеля, к напряжению между Иваном и мной кажется почти невыносимой. Мне нужно пространство и прочистить голову, и это лучший способ, который я могу придумать, чтобы получить его прямо сейчас — делать то, что я хочу делать.
Шум карнавала окутывает меня, когда я прохожу мимо игр и киосков с едой, напряжение постепенно уходит из меня, когда я окружаю себя видами и запахами, которые заставляют меня улыбаться. Я наблюдаю, как мимо меня пробегают двое детей, их измученная мать сразу за ними, их рты липкие от сладкой ваты. Пара смеется у колеса обозрения, девушка наклоняется, когда мужчина обнимает ее за талию и прижимается губами к ее губам, и я чувствую странную боль в груди.
Нащупывая деньги в кармане, я теряюсь в веселье карнавала. Я покупаю итальянскую сосиску и лимонад, ем их, просматривая игры, и наконец останавливаюсь на той, в которой мне нужно бросать дротики в серию воздушных шаров. Я бросаю мячи в кольцо, пытаюсь сбить клоуна и ем воронкообразный торт. Я иду в дом с привидениями, смеясь, когда на меня выпрыгивают «призраки» и «убийцы», искусственные страхи кажутся пустяками по сравнению с тем, с чем я сталкивалась последние несколько дней. На самом деле, это даже мило по сравнению с этим. Весело.
Я позволяю себе потерять счет времени, бродя по аттракционам, пока не понимаю, что толпа начинает редеть. Я решаю сделать последний круг по дому с привидениями, прежде чем он закроется, и к тому времени, как я выхожу, ярмарочная площадь почти пуста.
Я останавливаюсь, чувствуя некоторое беспокойство впервые с тех пор, как вошла. Когда шум и цвета стихают, я вспоминаю, что это была плохая идея. Что я здесь одна, и мне придется идти обратно в мотель в темноте.
Все в порядке, говорю я себе, начиная идти к выходу, стараясь не идти слишком быстро. Ярмарочная площадь сейчас практически безлюдна, и некоторые верхние огни начинают гаснуть, отбрасывая на нее густую тень. Никто не подумает искать меня здесь, из всех мест. Все будет в порядке. Но мое сердце бьется немного быстрее, набирая обороты, пока пульс не начинает трепетать в горле, а во рту не пересыхает.
И тут краем глаза я, кажется, вижу фигуру мужчины.
Покалывание пробегает по затылку, и я резко оборачиваюсь, мое дыхание перехватывает в груди. Я прижимаю руку ко рту, делая шаг назад, зажатая между страхом и воспоминанием о фантазии, которая заставила меня ныть от возбуждения, трепещущего по моим венам вместе с ужасом.
Мужчина, одетый в черные джинсы, черную футболку и толстовку с капюшоном, стоит в нескольких футах от меня, на его лице маска скелета, которую я узнаю.
Я узнаю ее, потому что это та же самая, которая была на Веноме, когда он присылал мне свои фотографии.
Теперь мой пульс учащается по совершенно другой причине. Я отступаю еще на несколько шагов, и мужчина движется вперед, приближаясь ко мне, когда я слышу темный смешок, который, клянусь, эхом разносится вокруг меня.
Я знаю, что мне не мерещится, когда слышу голос Ивана, ясный, как колокол в холодном ночном воздухе.
— Беги, голубка.
31
ШАРЛОТТА
Я делаю, как он говорит.
Я бегу.
Я не уверена, куда именно я бегу. Я бегу через ярмарочную площадь, мои ботинки шлепают по земле, но Иван идет со мной в ногу. Я быстро понимаю, что он не просто идет со мной в ногу, он намеренно остается позади меня. Он наклоняется, чтобы направить меня в определенном направлении, и через мгновение я понимаю, что это к соединенным домам в задней части карнавала. Дом с привидениями. Лабиринт. Дом зеркал.
Страх бьется в моих венах чисто инстинктивно, но под ним есть что-то еще. Что-то более темное. Иван не причинит мне вреда. Я знаю это в глубине души, он никогда этого не сделает. Не физически, даже если душевные раны, которые он оставил, все еще свежи. И если он на самом деле не причинит мне вреда, значит, дело в чем-то другом.
В чем-то, чего мы оба хотели долгое время.
Я помню, как Веном сказал мне, что хочет преследовать меня по яблоневому саду. Это далеко от того, но это как-то лучше: тесная, теневая темнота теперь заброшенного карнавала, накануне Хэллоуина, добавляющая слой страха и атмосферы, от которого мой пульс учащается, жар в моей крови поет во мне, пока не распространяется по всему моему телу, другой вид жара, который заставляет меня задыхаться к тому времени, как я ныряю в первый из домов.
Шаги Ивана тяжелы позади меня.
— Беги, голубка, — рычит он, его голос разносится по пространству, пока я клянусь, что слышу его со всех сторон, не зная, откуда он собирается на меня напасть.
Я хочу бежать. И я хочу, чтобы меня поймали.
Дом теперь пуст, в комнатах не осталось ни убийц, ни призраков, ни скелетов, только украшения. Я почти спотыкаюсь о фальшивый надгробный камень, пробегая через одну из комнат, и слышу, как Иван приближается, так близко, что, когда я обхожу медицинский стол, пропитанный фальшивой кровью, мне кажется, что он собирается
