Сладостное заточение - Нева Олтедж

— Ага. Скорее всего, по крайней мере, в паре часов езды. Если ты решишь жить с нами, то, вероятно, сможешь выделить себе целый этаж.

— Как мило. — Я принимаю пакет очищенных, жареных и соленых фисташек, которые предлагает Нера, и беру один из восхитительных орешков. — Но, как я уже говорила, я остаюсь с Массимо.

— Почему? И почему именно он, из всех людей? Почему ты хочешь жить в одном доме с… — Ее светлое лицо внезапно теряет еще больше цвета. — О Боже. Он держит тебя в заложниках! Чем этот придурок тебя шантажирует?

Я отворачиваюсь, сосредоточившись на солнце, садящемся за полог деревьев на краю парка. Давно пора, но я должна рассказать сестре правду. Я не могу продолжать давать ей расплывчатые ответы.

— Мое сердце, — шепчу я и заставляю себя встретиться с ее растерянным взглядом. — У него мое сердце.

— Что? — ахнула она, недоверчиво морщась. — Зара… Массимо — наш сводный брат.

— Я знаю.

— Это все, что ты можешь сказать? — выдавливает из себя моя сестра и хватает меня за руки. — Как это произошло? Когда? Ты навещала его тайно?

— Мы обменивались письмами, пока он был в тюрьме. Много лет. В день похорон папы я впервые увидела его. — Я смотрю на свои сцепленные руки. — Мы с тобой одного сапога пара, не думаешь? Ты влюбилась в парня, имени которого даже не знала. А я, ну… я влюбилась в парня, даже не зная, как он выглядит.

— Ради всего святого, Зара! Это не то же самое. Я, по крайней мере, знала, что за человек Кай. Мы встречались почти год. Проводили время вместе. Узнали друг друга. Как можно было влюбиться, не встретившись с ним лицом к лицу?

Я вздыхаю.

— Я влюбилась в его ум. Он был таким хитрым в своих письмах. Таким коварным.

— О, ну, конечно, он такой! Коварный и хитрый. А еще он эпически высокомерный, безжалостный ублюдок.

— Да, он такой. Но в нем есть еще много чего. Сила его воли. Его стратегический ум и абсолютная решимость. Все эти качества приводили меня в трепет. Каждый раз. Он чертовски умен, Нера. Он правил Коза Нострой двадцать лет, и никто ничего не заподозрил.

— Ты знала? Как долго?

— Да. — Я сглатываю и переплетаю свои пальцы с ее пальцами. Мне нужно рассказать ей все, сейчас, потому что я не уверена, что у меня хватит смелости снова поднять эту тему. — Я шпионила за папой для него. А после того, как папа умер, и заняла его место, тогда… я шпионила и за тобой.

— Ты… шпионила за мной? — голос Неры полон замешательства, но ещё больше — обиды. — Для Массимо?

— Да.

Она начинает вырывать свои руки из моих, но я перехватываю и сжимаю ее ладони сильнее, а затем, наконец, набираюсь смелости встретиться с ней взглядом.

— Я сделала это ради тебя. Ради Лючии. — Я фыркаю. — Ты можешь думать, что знаешь Массимо, но поверь мне — это не так. Он никогда не собирался отпускать тебя, Нера. Твой брак с Леоне был всего лишь «первой фазой» его планов на тебя. Поэтому я предложила ему сделку, от которой он не смог отказаться, в обмен на твою свободу.

Шок. Неверие. Злоба. Все эти эмоции отражаются на ее лице. Каждая из них, в свою очередь, заставляет меня чувствовать себя хуже другой.

— Мне так жаль, Нера. — Я вытираю слезы, текущие по щекам. — Пожалуйста, пожалуйста, не ненавидь меня.

Почти целую минуту моя сестра просто смотрит на меня. Время тянется, кажется, что десятилетие проходит в тишине. Когда она закрывает глаза и у нее вырывается долгий выдох, я ожидаю, что она отстранится. Но вместо этого она хватает меня за плечи и прижимает к себе.

— Я всегда удивлялась, откуда этот мерзкий засранец знает обо всем, что происходит. Я даже подозревала, что кто-то из наших сливает ему всю информацию. — Ее слова заглушаются моими волосами. — Я должна была догадаться. Я всегда знала, что моя тихая маленькая сестренка гораздо больше, чем она позволяет людям видеть.

— Он не мерзкий, Нера. Массимо просто… Массимо. И он никогда не притворялся иначе.

— Хм. Ради тебя, я надеюсь, что это правда. — Она снова многозначительно смотрит на меня, словно пытается найти больше ответов. — Боже мой, Зара. Как ты умудрилась влюбиться в нашего сводного брата? И только через письма?

— Писем было много, — бормочу я. — За эти годы их было около трехсот.

— Иисусе. А я-то думала, что мои отношения с Каем ненормальные.

— Ты же не собираешься назвать меня сумасшедшей? Не скажешь, что это просто глупая влюбленность и я скоро это переживу?

Нера откидывается назад, наконец освобождая меня от своего оценивающего взгляда, и убирает с моего лица выбившиеся пряди волос.

— Ты никогда не была глупой, Зара. На самом деле, я часто задавалась вопросом, почему ты не моя старшая сестра. — Она улыбается. — Так что, если ты говоришь мне, что влюблена в этого неуравновешенного придурка, я тебе верю. Но что, черт возьми, ты в нем нашла? — Ее улыбка растягивается от уха до уха. — Только не говори мне, что за его яркую личность. Боже, я до сих пор содрогаюсь, вспоминая, как он набрасывался на меня каждый раз, когда я приходила к нему в тюрьму, — говорит она, преувеличенно покачивая головой и плечами.

Я смеюсь.

— Да, у него есть некоторые проблемы с контролем своего характера. Но если ты попытаешья узнать его получше, ты увидишь, что он на самом деле не так уж плох. Иногда, кажется что у него есть две разные личности, и он редко позволяет людям увидеть ту, другую, более мягкую его сторону.

— Я поверю тебе на слово, потому что мой мозг в данный момент не переваривает информацию.

С тропинки доносится радостный визг Лючии, и мы оба оглядываемся, наблюдая, как она бежит вокруг ряда статуй уток, а ее отец бежит за ней..

— Массимо беспокоится о том, как отреагирует Семья, если узнает о нас, — говорю я.

— Он прав, что беспокоится. Ты же знаешь, насколько эти люди высокомерны и консервативны. Кровь или нет, вы двое считаетесь братьями и сестрами. Семейное родство — самая важная социальная ценность для Коза Ностры. Они распнут тебя, Зара.

— Вероятно.

— Ты уверена, что он «тот самый» для тебя? Потому что если нет, и вы двое в конце концов разойдетесь, ни один другой мужчина из Коза Ностры никогда не