Любимых не отпускают (СИ) - Коваленко Мария
— Похоже, нам нужно поговорить не только о Вике. — Стискиваю зубы.
— Твои пять минут закончились. — Ева разворачивается лицом к двери.
— Ева, нет. — Останавливаю ее за руку. — Тебе придется впустить меня в жизнь нашей дочери.
— Как? Сделаешь тест и потребуешь право общаться с ней через суд?
Я болезненно морщусь от такой перспективы.
— Признаю, что вел себя как сволочь. И все же так опускаться… нет.
— Я не знаю, как низко ты способен опуститься. Дно пробито!
Она вздрагивает. А взгляд становится подозрительно блестящим.
— Тебе придется, Ева… — Тяну ее к себе. Некоторым соблазнам невозможно сопротивляться. Я пытался пять лет назад. Пытался сейчас. Только это искушение снова сильнее.
— Не трогай меня… — Ева вырывается, выставляет руки вперед.
Она пытается помешать мне. Но я уже помешан. Безнадежно… на ней.
— Не могу… — Накрываю ее рот своим и подыхаю от вкуса.
Глава 11. Противостояние
Ева
Говорят, за секунду до смерти перед глазами человека проносится его прошлое. С поцелуем Леонаса так же!
Стоит ему толкнуться языком в мой рот, сразу исчезают и пол, и потолок, и последние пять лет моей жизни. От неожиданности я не успеваю среагировать и проваливаюсь в те далекие дни, когда мы были вместе.
Я снова на яхте — глупая, улыбающаяся, счастливая после первого раза с любимым мужчиной. Шалею от собственной смелости и его заботы.
На следующих кадрах вижу себя в роскошной квартире Рауде. Мы вместе просыпаемся рано утром. Целуемся. Неспешно, будто вся жизнь впереди, занимаемся сексом. А затем с шутками и рассказами в четыре руки готовим завтрак.
Третья серия картинок ярче остальных. На ней наш последний вечер вместе. Ничего не объясняя, Леонас срывает меня с репетиции, ведет в спальню и сводит с ума самыми интимными ласками.
Разбитая оргазмом, я кричу, словно за стенами никого нет. Плачу от радости. И признаюсь ему в любви.
Все это потрясающе до дрожи… и больно!
— Нет! — Разрывая поцелуй, я выныриваю из этой лживой сказки. Изо всей силы толкаю Лео в грудь. — Не смей больше ко мне прикасаться! Никогда! — хриплю, яростно стирая с губ его вкус.
— Прости… — Рауде закрывает глаза и опускает голову. — Больше не повторится. — С шумом выталкивает из легких воздух.
— Конечно, не повторится! Я на пушечный выстрел к тебе не подойду, — шиплю змеей. — И Вику не подпущу. Можешь забыть о нашем существовании. Ты умеешь!
— Проклятие… Ева, если бы я тогда только мог догадаться…
Он зарывается пятерней в свои черные волнистые волосы и с мукой поднимает на меня взгляд.
— Давай, скажи, что ушел бы от жены!
Минута слабости закончена. Сейчас я готова к любому вранью. Хоть к клятвам, хоть к обещаниям.
— Нет. Я бы не ушел. — Лео смотрит в глаза. Честный настолько, что хочется его ударить.
— Вот и замечательно… — голос срывается.
Внутри тоже что-то рвется. Мне больно от этой близости. Душно и тесно в этих стенах. Противно от своей слабости.
— Надеюсь, ты услышал все, что я сказала. — Решительно открываю дверь.
— Да…
— И напоследок. У меня есть мужчина. Он предложил выйти замуж и усыновить мою девочку. — Я и не думала над Пашиным предложением. Но после поцелуя готова лгать о чем угодно, лишь бы Лео понял, что я давно не его собственность. — Уверена, из него получится замечательный отец, который не предаст ни меня, ни Вику, — забиваю последний гвоздь в крышку гроба любых отношений и, не оглядываясь, выхожу в коридор.
***Как выясняется уже в первые дни фестиваля, у нашего разговора с Лео появились последствия. Одни со знаком «плюс», другие со знаком «минус».
Главным плюсом оказывается удивительное для этого лжеца умение исполнять обещания. Рауде больше не пытается поговорить со мной один на один. Он не придирается к моим решениям. Не вмешивается в судейскую работу. И даже не допекает вниманием.
Это снова холодный бог шоу-бизнеса, который выше всех эмоций, чувств и желаний. Бездушная машина, способная найти среди сотни конкурсантов более-менее подходящий материал для дальнейшей лепки. И дать неопытным «скульпторам» четкие рекомендации.
Минусы — по сути обратная сторона медали плюсов. Соседство с гениальным продюсером заставляет всех членов жюри вольно или невольно держать его высокую планку.
Я не могу расслабиться и получить удовольствие от конкурса в первый день. Еще сильнее волнуюсь — во второй. А на третий превращаюсь в тревожную дамочку, которая боится пропустить что-то важное и вслушивается в каждую ноту молодого исполнителя.
— Может, Фомин все же вернется? — во время одного из перерывов слышу за кулисами голос коллеги по судейству, актрисы Елены Волковой.
— Никогда бы не подумала, что скажу это, но… я тоже соскучилась по Фомину, — отвечает ей другая судья, телевизионная ведущая Кристина Шацкая. — С Рауде просто невозможно работать. Он настоящий диктатор.
— А я, дурочка, так обрадовалась, когда узнала, что именно он заменит Фомина, — смеется Волкова. — Сам Леонас Рауде! Великий и потрясающий.
— Да, наша первая полуфиналистка даже в гримерку к нему ходила. Наверное, хотела, чтобы этот потрясающий мужчина потряс ее лично, — ехидно хмыкает Шацкая.
— Рита? Серьезно?
— Стас, парикмахер, рассказывал, что эта шустрая деваха презервативы у него стреляла. Готовилась к встрече.
— А что это, молодежь нынче на конкурсы без своих приезжает? — смеется Волкова.
— Ну, может, размер не подошел. Рауде мужик мощный. Ничего общего с задохликами на сцене.
— Это да. Породистый кобель. Трусы сами спадают от одного его взгляда, — мечтательно тянет Волкова. — Честно признаться, понимаю девочку.
— Только он ее не понял, — еще громче смеется Шацкая. — Выставил за дверь вместе с резиновыми изделиями. Зря задницей перед ним два дня крутила.
— Обалдеть! Ему Рита не понравилась или он у нас из идейных, жену любит?
— Да кто его знает? Я свечку не держала. Слышала лишь, что последние годы он вроде как стал примерным семьянином.
— Хм… Раньше трахал все, что движется. А сейчас перевоспитался?
— Кризис среднего возраста, — авторитетно произносит Шацкая и выглядывает из-за занавеса.
Пойманная с поличным, я несколько секунд удивленно молчу. В голове клубится густой туман из разных эмоций.
А затем беру себя в руки — растягиваю губы в самую радушную улыбку и бодрым шагом иду мимо сплетниц.
***Несмотря на шок и острое желание помыться, к вечеру я почти не вспоминаю о подслушанном разговоре.
«Мне нет дела до личной жизни Леонаса Рауде», — ставлю замок на любые мысли о нем.
«Его счастливая семейная жизнь меня не касается», — повторяю про себя пару раз и начинаю готовиться к сегодняшнему сольному концерту.
Знакомая суета отвлекает лучше любых мантр. Стараниями осветителей, звукооператоров и прочего технического персонала уже привычный зал превращается в мою личную площадку. Стильный деловой костюм сменяется белоснежным платьем с блестками. А места для жюри занимают почетные гости: певцы, музыканты, актеры, среди которых нет ни одного продюсера.
Звездный состав, о котором можно было лишь мечтать. Но непонятное предчувствие не отпускает до самого выхода на сцену и острыми сверлами буравит виски все начало шоу.
Глава 12. Его звезда
Леонас
Очередной фестивальный день заканчивается в семнадцать. Нет никакого смысла оставаться в зале. Оценки выставлены. Второй участник полуфинала отправился готовить новый номер. Мне с чистой совестью можно заняться делами.
За три дня моего отсутствия в клубах уже собралась целая коллекция проблем. А у одной из групп, которую я удачно запустил в прошлом году, случился форс-мажор с музыкальным оборудованием.
