Любимых не отпускают (СИ) - Коваленко Мария
В девятнадцать выдерживать такой темп было нетрудно. Сейчас, в двадцать четыре, я ощущаю себя древней старухой, на которую ничего не действует.
— Я тебе кофе заказала, — встречает после утренних процедур Марина.
— Мне бы сразу литр. И без молока.
Смотрю на себя в зеркало. Ничего общего с гламурной красоткой на обложках журналов. Невысокая, тощая. На голове гнездо какой-то блондинистой вороны. Под глазами синева. А щеки впали так сильно, что фанаты обязательно начнут трубить про всякие препараты для похудения.
— Через четыре часа торжественное открытие фестиваля, а по мне словно каток проехал. Три раза туда-сюда, — стону, мысленно проклиная свои сны и свой график.
— Да. Кофе здесь бессилен, — сочувственно тянет няня. — Если хочешь, Вика тебя сейчас быстренько загоняет и взбодрит.
Марина кивает в сторону спальни дочки и улыбается.
— А наша принцесса уже проснулась? — Она у меня ранняя пташка, но вчерашний перелет должен был вымотать и этого жаворонка.
— Несколько минут назад. Вика забегала к тебе. Ты как раз была в душе.
— Сейчас пойду к ней. — Несмотря на разбитость, за грудиной разливается тепло.
— Давай. Она как раз придумала новое желание.
— Вот так сразу после сна?
Последние две недели мы с дочкой играем в волшебников. Утром она рассказывает свои мечты, а я в течение дня стараюсь осуществить хоть что-то из длинного списка.
— Ей, похоже, что-то приснилось! — хмыкает Марина. — Только я не уверена, что тебе понравится, — странно темнит няня.
— Если она снова хочет со мной на работу… Нет! Больше никаких концертных залов и поездок по делам. — Вздрагиваю, вспоминая вчерашнюю встречу.
— Боюсь, все еще интереснее. — Марина оглядывается. — Она сказала, что хочет увидеть вчерашнего дядю… и что-то мне подсказывает, твой Павел здесь не при чем.
Хоть няня произносит это тихо, слова звучат в моей голове как гром среди ясного неба.
Я знаю — рано или поздно Леонас захочет узнать о малышке. Вчера он четко дал понять, что все понял. Но то, что моя девочка сама потянется к своему отцу…
***Я стараюсь не думать о словах няни до конца завтрака. Вика, к счастью, тоже не говорит ни о каких желаниях.
Вместе с Мариной мы уговариваем ее сходить в зоопарк. Рассказываем о медведях и лисичках. А перед самым отъездом на фестиваль я обещаю малышке исполнить вчерашнюю мечту — привезти настоящую алую розу, как у ее любимой героини из сказки о красавице и чудовище.
Веселая и довольная, Вика крепко обнимает меня за шею и несется к няне — рассказать последние новости.
При этом ни слова о Рауде. Никаких просьб. Никаких обид.
Довольная, что удалось выкрутиться, я спокойно уезжаю в концертный зал. По дороге прошу водителя купить мне еще один кофе. Разговариваю с Гришей о предстоящем рекламном контракте. Смотрю новые фотографии Вики, которые минуту назад прислала наша замечательная няня.
Все вроде бы как обычно.
Дочка, концерты, проекты — мой маленький мирок, в котором варюсь уже не первый год. Но острое жало тревоги все же не дает окончательно расслабиться и каждую минуту заставляет оглядываться по сторонам.
«Мы с Лео просто работаем вместе!» — успокаиваю я себя, когда с черного входа захожу в здание концертного зала.
«Одна неделя. Выдержу!» — храбрюсь, поднимаясь по лестнице на второй этаж.
Однако стоит свернуть в коридор администрации, охранник за моей спиной удивленно замирает. И знакомые сильные руки затягивают меня в темную служебную комнату.
Глава 10. Право на дочь
Леонас
Ева, которую я помню, всегда была упрямой и настойчивой. Какова вероятность, что нынешняя Ева стала мягче?
Возможно, если бы я не ушел из ее жизни пять лет назад, какой-то шанс и существовал. Но в сложившейся ситуации рассчитывать не на что.
Потому работаю на опережение. Жду, когда водитель привезет мою звезду в концертный зал. А затем, не дожидаясь отказа, прямо на глазах у охраны затягиваю ее в ближайшее служебное помещение.
— Спокойно! — Пока Ева не заорала «На помощь», включаю свет и прикладываю палец к ее губам. — Дверь не заперта. Ты в любую минуту можешь уйти. Но вначале предлагаю поговорить. Хотя бы пять минут!
— Рауде, ты не в себе! — Она прижимается спиной к двери. Не уходит.
— Можно сказать и так. — Киваю. — Не в себе.
— У нас сегодня открытие. Меня ждут на сцене. — Гордо расправляет плечи. Настоящая амазонка, а не певица.
— Они будут ждать столько, сколько нужно. А вот я уже серьезно опоздал. — Снимаю с одного из стеллажей раскладной стул. Разложив, рукой смахиваю с него пыль. И ставлю пред Евой.
Это, конечно, ни хрена не комната для переговоров. Даже не номер в отеле. Вокруг горы картонных коробок и кучи хлама. Однако прямо сейчас мне пофиг.
Вчерашняя встреча с дочкой и разговор с женой буквально прибили меня. До середины ночи я сидел в кресле посреди гостиной, пялился на огонь в камине и переваривал открытия.
Ирма, конечно же, солгала, сказав, что не знает никакого Каткова. Я видел, как забегали зрачки в ее слепых глазах, и как дрогнули ладони. Она отлично изучила меня за годы брака — смогла заранее догадаться, кому я доверю Еву, и нашла свои рычаги влияния.
Если бы дело касалось бизнеса, а не живых людей, можно было бы снять шляпу. Фантастическое умение разрабатывать стратегии и реализовывать каждый свой шаг. Но эта грязная игра испоганила жизнь мне, Еве и одной маленькой девочке, которая с самого рождения лишилась родного отца.
Моя гениальная жена, подобрала ключик для каждого. Единственное, что она забыла сделать — согласовать свои планы с всевышним. За что и поплатилась.
— Нам нужно поговорить о Вике, — сразу перехожу к делу. — Она моя дочь. И я хочу участвовать в ее жизни.
— Твоя?! — Глаза Евы вспыхивают.
— Моя. Сказки о гитаристе оставь для прессы.
— Вдруг это не сказки?
— Я не знаю, как твой агент уговорил врачей изменить документы и написать, что Вика родилась досрочно, семимесячной. Но прекрасно понимаю, что она моя.
— Значит, так? Я была не нужна, а дочь понадобилась! — Ева резко садится на стул и закидывает ногу за ногу. — Тогда заранее обрадую. Твоя ДНК не дает тебе никаких прав на мою девочку.
— В ней гораздо больше, чем ДНК. — Не могу сдержать дурацкую улыбку.
Я все же конченый мазохист. Кайфую от того, какой боевой она стала. А еще больше кайфую от воспоминаний о дочери. Маленький ангелочек, похожей на меня как две капли воды. Только по-настоящему любящая женщина могла родить такое чудо.
— Неважно, сколько в ней от тебя, — решительно отмахивается Ева. — Тебя не было рядом с нами, когда она появилась на свет. Не ты вставал к ней каждый час, когда она просыпалась по ночам. Не ты плакал от беспомощности, когда ее мучили колики, и не спасали никакие лекарства.
— Один звонок, и я был бы рядом. Хватило бы даже сообщения.
— Звонок? Издеваешься? Ты сам вычеркнул меня из своей жизни. Без объяснений. Как вещь!
— Ева, очнись! Ты сбежала быстрее, чем я вырвался из больницы!
— Сбежала?! — Ева встает. — Да я умоляла остаться! Неделю ждала тебя как дура, рвалась в больницу. Мечтала увидеть и поговорить.
— Что? — Не понимаю.
— Как быстро ты все забыл! — горько усмехается. — Ты отправил своих охранников, чтобы они выкинули мои вещи! Наверное, спешил освободить комнату для новой звезды.
— Я… — Открываю рот, чтобы сказать, что не делал ничего из того, в чем Ева меня обвиняет. И не успеваю произнести ни слова.
— Прошу, не нужно доказывать, что это был не ты! — Моя амазонка гордо сдувает со лба платиновую прядь и бьет прямо в душу ненавидящим взглядом. — Я прекрасно понимаю, что ради дочки ты сочинишь любую сказку или отыщешь козла отпущения. В легендах ты лучший! Гораздо лучше, чем я и Гриша.
Дико хочется материться, но Ева здесь точно ни при чем. Гребаные открытия все не заканчиваются.
