Любимых не отпускают (СИ) - Коваленко Мария
Именно он сегодня на концерте сидел в кресле, которое во время фестиваля занимает Леонас. В центре. Как главный.
— Это Константин Юрьевич, — кланяется Шустов. — Один из наших спонсоров. Он очень хотел с вами познакомиться.
— Настолько сильно, что вам пришлось обманом затянуть меня в свой кабинет?
Я слышала истории о том, как молодым певицам приходится расплачиваться за участие в важных концертах. В прошлом я дико боялась, что Гриша потребует от меня чего-то подобного. К счастью, хотя бы в этом Катков был образцом порядочности.
— Ну, какой же обман? Все исключительно для вашего комфорта. — Драгоценный спонсор расплывается в широкой улыбке, и я понимаю, что уже видела его лицо. В телевизоре! То ли владелец банка. То ли директор крупной нефтяной компании.
— А вы здесь, чтобы помочь мне снять платье? — каменею изнутри.
— Зачем же так сразу? Для начала мы можем отпраздновать наше знакомство. — Константин Юрьевич по-хозяйски расставляет на столе бокалы и небрежно машет рукой Шустову.
— Я не собираюсь с вами пить и знакомиться ближе.
В шоке наблюдаю, как уходит Шустов.
— Зря. Отличный коньяк. — Улыбка спонсора становится еще шире.
— В отеле меня ждет дочка. Мне нужно к ней.
Сделав шаг назад, дергаю ручку.
Один раз.
Другой.
Закрыто.
— Вы не только талантливая, но еще очень красивая девушка, — Константин Юрьевич сбрасывает свой пиджак и неспешно закатывает рукава рубашки. — Редкое сочетание. Настоящий бриллиант.
— Спасибо за комплимент. Мне действительно пора. — Отчаянно толкаю дверь.
— А еще через месяц у вас заканчивается срок контракта. И вам понадобится новый покровитель, который сможет так же успешно толкать вас на самый верх музыкального Олимпа.
Я не понимаю, что значит эта фраза. Уже сейчас найдется с десяток толковых агентов, способных вести дела вместо Гриши. Один из них даже готов жениться на мне.
— Вы, наверное, что-то путаете. Я не ищу агента.
— Агента? — Брови спонсора взлетают вверх. — Обойдя стол, он подходит ко мне. Вжимает своим рыхлым животом в дверь. И кладет руки на талию. — Милая, а кто говорил об агентах?
Глава 14. Защитники
Леонас
Я все же остался на концерт Евы, и сейчас как последний идиот смотрю на опустевшую сцену. Моя неопытная девочка стала не просто звездой, а сверхновой.
Нереально было отвести от нее взгляд. А теперь адски сложно засунуть все эмоции в известное место и вернуться в свое болото.
Так и стою возле запасного выхода. Один, как придурочный фанат.
— Черт, я уже и в гримерке смотрел, и возле гардероба, — проходя мимо меня с охапкой букетов, жалуется один из работников сцены.
— Да не выходила она. Охрана не видела, — отвечает ему такой же, заваленный цветами, коллега.
— Стоять! — командую. Сам не знаю, что меня цепляет в их разговоре, но решаю вмешаться. — Это цветы для Евы Лаврентьевой?
— Да, — со вздохом отвечает первый. — Поклонники передали.
— Кроме икебан, курьер принес еще огромного плюшевого медведя. Я возле гримерки оставил. Рук не хватает носить все, — дополняет второй работник.
— И вы нигде не можете ее найти?
— Уже везде обыскали. — Первый складывает цветы на ближайшее сиденье. — Я даже к водиле на улицу выходил. Думал сунуть ему весь этот зимний сад. Только, падла, не взял. У него, видите ли, приказа не было. А без него он, блядь, даже багажник открыть не в состоянии.
— А в самом концертном зале все обыскали? Может, в банкетном зале или в кафе?
Не нравится мне это странное исчезновение. Вряд ли Ева решила прогуляться по улице в концертном платье. А в самом здании не так много укромных мест, где можно спрятаться. Кладовки не в счет. После нашей недавней встречи она туда не сунется.
— Да мы уже здесь каждый угол осмотрели. Леха, — первый кивает на приятеля, — даже в женский туалет сунулся. Думали, мало ли. Но там лишь подпевка. Дымят всем табором.
— И ассистенты Евы ничего не видели? Ни парикмахер, ни визажист? — В подобное сложно поверить. Как показывает мой опыт, эти всегда в курсе, где звезда. А заодно знают все последние сплетни.
— Стас сказал, что видел ее с Шустовым. Тот вроде как лично встречал Лаврентьеву после концерта. Больше никто ничего не знает.
— Шустов? В это время? — Смотрю на часы. Почти девять вечера. — Поздновато для него.
— Да фиг знает, чего задержался. — Первый поднимает цветы. — Нам бы эту красоту куда-нибудь пристроить. Хватает головной боли и без начальства.
Он кивает второму, и оба, как навьюченные ишаки, медленно тянутся в сторону сцены.
С минуту я тоже иду за ними. Слушаю очередной телефонный звонок. Скорее всего, от Ирмы. А потом одно острое и нехорошее предчувствие толкает за дверь, к лестнице.
***На этаже администрации темнота и тишина. Полная противоположность тому, что после концерта творится внизу.
Света нет ни в коридоре, ни под дверью банкетного зала. Чернота в узкой щели под дверью главного инженера. Пустота в бухгалтерии. И лишь узкая полоска света над порогом Шустова намекает на то, что здесь не так уж безлюдно.
Первый мой порыв — постучать и спросить, где он последний раз видел Еву. Но случайный взгляд, брошенный в окно на освещенную мощными фонарями рабочую парковку, заставляет остановиться.
Прямо сейчас я вижу, как Шустов садится в свою машину и заводит двигатель. Один. Без Евы или кого-то еще. А уже в следующий момент слышу глухое мычание за дверью его кабинета.
— Ева? — Ладони сами сжимаются в кулаки.
За много лет в шоу-бизнесе я слишком часто видел, как молодых певиц уводили в кабинеты директоров, заведующих и прочей административной шушеры. Иногда это были обычные разговоры — о контрактах, концертах или турах.
Но чаще другое. То о чем, никто потом не рассказывал, не делился с журналистами и пытался забыть как страшный сон.
— Твою мать… — хриплю сквозь стиснутые зубы.
У меня нет ни одного доказательства, что она там, только я уже не могу ни притормозить, ни остановиться.
— Ева? — Чувствую, как внутри поднимается целая волна неконтролируемой злости. — Ева?! — зову громче, срывая со стены тяжелый огнетушитель.
И, не дождавшись никакого ответа, как тараном, бью своим снарядом в проклятую дверь.
Глава 15. Ярость
Леонас
Дешевая шпонированная дверь поддается с третьего удара. Я пробиваю в ней дыру размером с баскетбольный мяч. Просовываю руку и открываю замок.
На все про все уходит несколько коротких секунд. А затем меня накрывает новой волной злости.
— Рауде? Леонас? Какого черта?! — взвизгивает Леванский, один из спонсоров гребаного фестиваля.
Он отрывается от лежащей на диване в позе эмбриона Евы и спешно застегивает ширинку.
— Ах, ты сука! — Отбрасываю огнетушитель и хватаю этого урода за грудки.
— Рауде, успокойся! Это просто девка! — испуганно вскрикивает Леванский, и в следующий момент мой кулак впечатывается в его жирную рожу.
— Я тебя сейчас за эту «девку» так успокою, что никакие доктора не спасут!
Бью еще раз. По дых. Вкладываю в удар весь свой страх. Не жалею падлу. Похер на любые травмы и последствия.
— А-а-а… — Мудак складывается пополам и боком валится на паркет. — С катушек слетел? — хрипит он окровавленными губами.
— Угадал! — делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.
— За поющую подстилку решил вписаться?
— Подстилку? — Рывком заставляю его встать.
Поддерживаю эту тушу, чтобы не свалилась. И бью теперь уже в живот. Крученым, чтобы сволочь почувствовала весь масштаб пиздеца, в который вляпался.
— Ты покойник, Рауде… — булькает Леванский. — Сдохнешь, гнида.
— О себе бы подумал.
