Училка моего сына (СИ) - Натали Лав
Оказавшись дома, пережевываю без конца случившееся, коря себя за то, что не отреагировала раньше. От переживаний начинает раскалываться голова. И как назло дома ни оказывается ни одной таблетки обезболивающего. Когда от головной боли меня начинает тошнить, понимаю, что придётся дойти до круглосуточной аптеки, расположенной в соседнем доме.
Это и решает мою судьбу. Не знаю, что было бы, если бы я осталась дома и никуда не пошла. Помогло бы мне это или нет.
Брат спит. Времени около полуночи, я натягиваю поверх домашнего платья пальто, обуваюсь и выхожу на улицу. Отхожу от подъезда...
И всё. Меня хватают и заталкивают на заднее сидение большой черной машины. Я и пикнуть не успеваю.
— Сиди тихо, овца... Если жить хочешь... - всё, что слышу от двух огромных мужиков, между телами которых я зажата.
Всё настолько плохо — моё общее самочувствие, понимание того, что я им ничего не могу сделать, какая-то тотальная беспомощность, что от всего этого я впадаю в ступор. Не могу не пошевелиться, ни звать на помощь, ни сопротивляться. Да и кого тут звать в этой машине с этими мордоворотами?
Меня привозят в элитный микрорайон, вытаскивают из салона, как не живого человека, а какую-то вещь. Вокруг ни души. У меня ни единого шанса на спасение. Да и был бы он, даже если бы были люди? Многие предпочли бы не вмешиваться... Или даже все...
В подъезде, в просторном, светлом холле с живыми цветами сидит консьержка, которая при виде громил и меня просто отворачивается...
А дальше лифт, какой-то там этаж под облаками и шикарная квартира, в гостиную которой меня буквально впихивают.
Я едва не падаю.
Горит камин... Причём не искусственный, а вполне себе настоящий.
Меня подхватывают сильные мужские руки.
И я вижу перед собой Захара Матвеевича Кабирина.
— Вы зачем меня велели похитить?! Совсем с ума сошли? — не могу удержаться и промолчать.
Глава 7
Лия
Я не знаю, на какую именно реакция я рассчитываю.
Но не на ту, которую выдаёт он:
— Да вот — ты воспитанием моего сына решила заняться, а я — твоим... - когда произносит эту фразу, то меня обдаёт запахом алкоголя.
Кабирин убирает с моих плеч руки, смотрит на мои голые ноги — да, я выскочила с голыми ногами. Думала, быстро обернусь.
А еще с сапог течёт.
— Разувайся. И пальто сними, — Приказывает. Он как будто меня не слышал.
— Я не собираюсь здесь задерживаться! — чеканю строго.
Должен же он понимать, что творит?!
Кабирин, направившийся к журнальному столику, на котором у него стоит начатая бутылка коньяка и стакан, резко разворачивается и оказывается возле меня. Это так стремительно, что я даже отступить не успеваю. Не успеваю сделать ничего.
Его рука оказывается на моей шее, сдавливает. Сильно.
Его глаза полыхают откровенной злобой. А еще — я очень сильно боюсь пьяных. В детстве стала свидетельницей того, как пьяный сосед избивал жену недалеко от детской площадки. Тогда всё это остановил мой папа. Но ужасную сцену я запомнила на всю жизнь.
— Вот что, сучка, я говорю, ты делаешь! Иначе... Здесь произойдёт несчастный случай... Ты пришла ко мне в гости, напилась и выпала с балкона...
С каждым словом, которое он произносит, я верю ему всё сильнее — верю, что он поступит именно так. Вспоминаю, как вёл себя Кирилл с Ниной сегодня и понимаю, что они оба — и отец, и сын — садисты. А еще — если бы дело было только во мне, я бы предпочла на самом деле вывалиться с балкона, чем подчиняться ему. Но... Всегда есть но...
Дома меня ждёт Богдан. Мой брат, который только недавно потерял обоих родителей и которому не на кого больше рассчитывать, кроме, как на меня. Что с ним будет, если я не вернусь?
Осознание этого парализует. В голове пойманной птицей бьётся всего лишь одна мысль — мне просто надо выжить. Любой ценой.
— Не надо! — шепчу отчаянно пересохшими губами, — Я буду слушаться...
Глаза Кабирина удовлетворенно сверкают. Он усмехается.
— Вот так-то лучше... Не надо набивать себе цену. Снимай пальто и сапоги, — произносит и повторяет свой приказ.
На этот раз я подчиняюсь. Пусть делает, что хочет, лишь бы отпустил.
Неловко разуваюсь, после снимаю пальто. Но остаюсь стоять на том же самом месте. Кабирин тем временем наливает в свой стакан коньяк и, не торопясь, пьёт его, наблюдая за мной.
Я держу пальто в руках, не решаясь сдвинуться с места, как будто это может мне чем-то помочь, и не зная, куда деть верхнюю одежду.
Взгляд Захара Матвеевича ощупывает моё тело, буквально дотрагивается — во всяком случае так мне кажется. Причём дотрагивается пошло.
А затем его снова взрывает. Он снова оказывается возле меня, а я тону в запахах, исходящих от мужчины — тут и дорогой парфюм, и не менее дорогой коньяк, и собственный запах мужчины.
Всё это сбивает с толку. Он... Пахнет вкусно. К нему хочется прижаться и спросить, не обидит ли он меня. Хотя ответ я знаю и сама...
И этот ответ — он неприятный.
Конечно, обидит. Он же едва сдерживается.
Чтобы что? Взять меня силой? Вообще убить? Замираю. Даже дышать перестаю.
— Да убери ты его! — рявкает на меня и выдёргивает у меня из рук пальто.
Он отшвыривает его в сторону, вглядывается в моё лицо. Очень напряженно, что-то ища там для себя. Я не смотрю, куда он отшвырнул мою одежду.
— Ты ведь меня специально провоцировала, а, училка?! Ведь тебе не могли не рассказать, кто я такой... И что бывает с теми, кто отваживается перейти мне дорогу...
Меня парализует ужас. У всех же разная реакция на сильный страх — у меня это ступор.
Кабирин останавливается взглядом на моих губах. Их начинает нещадно жечь.
Я смотрю ему прямо в лицо и вижу, что передо мной дикий беспощадный зверь, поэтому мне не на что рассчитывать. Я и не рассчитываю.
— Ты ведь этого сама хотела? Представляла, как я тебя е*у? Ласкала себя, думая обо мне? — его пальцы вплетаются в мои волосы, прихватывают за затылок.
Он удерживает меня в таком положении.
— А я представлял, как делаю с тобой много всего неприличного. У меня для тебя будет свой урок, Лия. И ты его выучишь. От начала и до конца.
Он стягивает с моих
