Училка моего сына (СИ) - Натали Лав
— Можно? — спрашивает она, заглянув в дверь.
— Проходите, Лия Сергеевна, — приглашает её директор, — Вот познакомьтесь — это отец Кирилла — Захар Матвеевич Кабирин.
Я их голоса слышу фоном, потому что... Потому что залипаю на тонкой фигурке, огромных глазах, пухлых розовых губах. И острых коленках... Не, училка одета как полагается — юбка длиной до колен, белая блузка, наглухо застёгнута словно у монашки. Но когда идёт, юбка чуть задирается и коленки видно.
Я же неожиданно испытываю нестерпимое желание положить руку на одну такую. И определённый дискомфорт в паху...
— Здравствуйте! — училка подходит ко мне и протягивает тонкую ладошку с аккуратно постриженными ноготочками, покрытыми бесцветным лаком.
Я привстаю и пожимаю её. Это ошибка... Не надо было этого делать. Во-первых, я чувствую, как от неё пахнет — легко, ненавязчиво и это пробуждает голод. Сожрать бы её..
Во-вторых, от простого соприкосновения наших рук меня прошивает диким импульсом возбуждения. Хочется притянуть её за руку к себе ближе и попробовать эту губы на вкус.
Странная реакция, которую я торможу. И выпускаю ладошку училки из своих пальцев. Выпускаю с явным сожалением.
Сколько ей лет? Потом вспоминаю слова своего сына и начинаю соображать, правду он мне говорил или нет? Кирилл — совершеннолетний. Девка — молодая. Может, действительно хочет так свою жизнь устроить?!
— Захар Матвеевич, — начинает она говорить, — Юрий Семёнович, скорее всего, уже рассказал вам о происшествии в эту субботу. Но... проблема на самом деле гораздо глубже. Кириллу нужна помощь психолога...
Вот тут заставляю себя прислушаться к её словам, а не к собственным мыслям.
— Что вы этим хотите сказать? — уточняю.
— У Кирилла явные проблемы с отношением к окружающим его людям. Я сейчас не про себя. Он так ко всем относится. Он напрочь лишен сочувствия и способности сопереживать. Ему нравится делать другим людям больно.
Эти слова возвращают мне то состояние, в котором я сюда приехал.
— Вы, что, пытаетесь мне сказать, что мой сын — псих? Или, может, это вы глаз положили на богатенького мальчика? — говорю, что думаю.
Глава 5
Лия
После такого высказывания этого Захара Матвеевича меня затапливает искреннее, тотальное возмущение. Возможно, тут свою роль сыграл и его взгляд, которым он шарил по моему телу. Так, как будто имел на это право. Не знаю уж, что ему его сынок наговорил, но и он от него, совершенно очевидно, недалеко ушёл. От осинок не родятся апельсинки...
Никак воздействовать на своего драгоценного Кирилла этот человек не будет. И вот это всё безобразие продолжится.
И я издаю смешок. Скорее, истерический. И позволяю ляпнуть правду.
— Знаете, я даже представить не могу, сколько мне нужно было бы дать денег, чтобы я связалась с таким неадекватом, как ваш сын. Тем более, в плане личных отношений...
В кабинете воцаряется тишина. Две пары глаз испепеляют меня, но мне уже всё равно. Работу-то я стопроцентно потеряла.
Значит, можно не скромничать.
— Вы считаете, что нормальная девушка только и должна мечтать, как об отношениях с человеком, чьи моральные качества в откровенном минусе, только потому что у него денег много? Если вас окружают такие люди, из-за которых вы сделали подобные выводы, то мне вас откровенно жалко. И вас, и Кирилла. Хорошего дня!
Больше мне сказать этим мужчинам нечего, а вот разреветься перед ними — это откровенное дно.
Поэтому не дожидаясь никакой реакции, разворачиваюсь и пулей вылетаю из директорского кабинета. Еще и дверью позволяю себе хлопнуть. Хоть вот уж дверь тут точно не при чём. Это всё люди, которые мнят себя центром мира и не признают ценность других людей.
Мне нужно взять себя в руки и успокоиться, а для этого нужен какой-то укромный уголок, где будет возможность хоть пять минут побыть одной. Кабинет, в котором у меня сейчас будет урок — не вариант. Там уже ученики. Добираюсь до комнаты психологической разгрузки. В ней редко кто бывает.
Жму на ручку — не заперто. Толкаю дверь...
И вижу спину Кирилла Кабирина, который разговаривает по телефону.
— Что, Май? Что? Да наплюй ты на свою воспитанность! Хоть раз наплюй и попробуй быть собой настоящей! Обиделась на меня? Ненавидишь? Так в лицо это мне скажи! Скажи: "Кирилл — ты моральный урод и подонок!" Ведь ты так обо мне думаешь?
Телефон валяется на подоконнике, включена громкая связь.
— Я о тебе вообще не думаю, Кирилл. Ты мне не интересен, — припечатывает его ровный, холодный голос девушки, — Я не знаю, для чего ты постоянно пытаешься пробиться и что-то со мной выяснять. Я всё про тебя поняла. Оценивать ни тебя, ни твои поступки у меня нет ни малейшего желания. Просто не звони мне больше...
И тут же слышатся гудки. Девушка сбросила вызов...
— Май! Май! — зовёт её Кабирин с каким-то надрывом, — Да что ж ты делаешь, а?! Хоть поговори со мной!
Последние фразы он уже произносит для себя. Последствия поступков есть и для таких, как этот мальчик. И, похоже, они ему не по нраву.
Самое лучшее — тихо уйти, но он меня замечает.
— Да ты-то что тут делаешь?! — взрывается, хватает свой телефон и вылетает из комнаты, задев меня плечом.
А я... Я остаюсь стоять, потом всё же прохожу внутрь и закрываюсь внутри.
Мне нужно пять минут. Пять минут наедине с собой. Анализирую всё, что только что случилось, но о Кабириных стараюсь не думать — они выступают единым фронтом. Кирилл — такой, каким его воспитал отец. Расчёта при увольнении должно хватить на платёж по ипотеке. А дальше — дальше взрослая девочка Лия возьмётся за любую работу, которая ей позволит оплачивать счета.
Захар
На пару с директором смотрим на захлопнувшуюся с громким стуком за девушкой дверь.
Потом директор надсадно вздыхает и грустно-грустно спрашивает:
— Уволить?
Смотрю на него, а он — на меня.
— Профессионализма в девочке маловато. Да и — какие ей одиннадцатиклассники? Она сама еще... соплячка, — всё-таки озвучиваю это вслух.
— Лия Сергеевна очень хорошо знает свой предмет! — неожиданно с жаром заступается за обнаглевшую мышь директор.
— Юрий Семёнович, ну, что она знает? Чему она их учит хоть?
— Русский язык и литература...
— Тургеневская барышня... - оцениваю я, — Вы же сами знаете, какие у вас ребята. Вы её лучше на первоклашек переставьте. А здоровенным лбам мужика бы надо. И такого, чтоб они
