Училка моего сына (СИ) - Натали Лав
— Могу оставить девушку работать? Не будете жаловаться? — директору очень не хочется снова заниматься подбором кадров.
— Да оставляйте! — машу я рукой.
Причина такой покладистости у меня проста — я хочу увидеть девушку еще раз. Хотя, кажется, и я, и мой сын произвели на неё скорее отталкивающее впечатление, чем заинтересовали. Но от ненависти до любви, как известно, всего один шаг.
— С Кириллом я вопрос решу, — обещаю директору.
Только вот это оказывается не так просто — отпрыск словно с цепи срывается — не приходит ночевать, пропускает школу, бухает, участвует в гонках и шлёт меня на хер. И я понять не могу, какая муха его укусила.
Лия
С директором мы встречаемся вечером.
Он очень недоволен.
— Выгоните теперь? — спрашиваю, не желая юлить.
— Если бы Захар Матвеевич потребовал бы — выгнал, — он даже не пытается ничего смягчать, — Вы, Лия Сергеевна, хоть соображаете, что и кому говорите?! Да Кабирин вас на хлеб намажет и в таком виде и сожрёт! Пора взрослеть! Вы — не в идеальном мире, а настоящий — он вот такой... Весьма уродливый...
— Ну что же теперь? Пусть Кирилл и дальше измывается над другими детьми? Надо мной? И пусть всё ему благополучно с рук сходит? — я не могу смириться с таким "уродливым" миром. Не хочу с ним мириться! Это тоже моё право.
— Захар Матвеевич обещал, что Кирилл перестанет хулиганить... - из уст директора это звучит так по-детски.
Наивно. И я в это не верю.
— Вы сами-то в это верите? — с тихой грустью спрашиваю у Юрия Семёновича.
— Ступайте домой, Лия Сергеевна. Всё буде в порядке.
В каком-то смысле так и становится, но вовсе не потому что грозному олигарху удалось справиться с сыном. Просто сын практически перестал появляться в школе, а если и появляется, то отсыпается на задней парте. Иногда распространяя ощутимый запах перегара.
Но тут уж я действую по поговорке: "Не тронь лихо, пока спит тихо".
Только и это не помогает.
В один из дней возвращаясь в кабинет, в котором у меня должен быть урок литературы с 11а, слышу громкий плач. Сердце сжимается от предчувствия беды.
Залетаю в класс.
Глава 6
Лия
От увиденной картины мороз ползёт по спине. Одна из учениц — Нина на полу, практически на четвереньках. Она и плачет. Пол вокруг неё как-то подозрительно блестит, но я не придаю этому значения.
— Что стряслось-то? — вырывается у меня взволнованно, и я направляюсь к девушке, чтобы помочь ей подняться.
В классе становится как-то подозрительно тихо. Слышен лишь плач Нины.
Сделав пару шагов, подскальзываюсь, потому что пол очень скользкий. И, наверное, я бы улетела следом за Ниной, но меня ловит один из приятелей Кирилла — Влад.
— Осторожней, Лия Сергеевна! А то расшибётесь...
Мальчики в классе у нас все как на подбор. Рослые, крепкие. И Влад не исключение, поэтому он без труда поднимает меня за талию обеими руками и переставляет на безопасное расстояние от подозрительного пятна.
— Что случилось? — повторяю я свой вопрос.
— Нина упала... - поясняет её подруга — Вероника.
— Ей помочь надо. Сейчас, Нин... - произношу я, ломая голову, как приблизиться к пострадавшей девочке и не растянуться на скользком полу.
— А пусть ползёт! — раздается в дверном проёме голос Кабирина-младшего, — Ползи, Нинок! Ползи! Таков твой путь на свободу...
Разворачиваюсь. Я против насилия... Не приемлю его ни в какой форме. Но сейчас... Такого желания ударить человека я никогда не испытывала в своей жизни до этого мига.
— Замолчи, Кирилл! — требую у этого неандертальца сквозь сжатые зубы.
Нина начинает плакать еще сильнее из-за того, что он над ней издевается. Некоторые дети на стороне Кирилла, усмехаются, издают смешки, негромко переговариваются, начинают снимать происходящее на смартфоны.
— Да что ж ты неуклюжая такая! — не успокаивается богатый говнюк.
У меня от всего этого быстро рождается в голове идея, как помочь Нине встать.
— Нина, я сейчас! — говорю девочке, чтобы её приободрить и бросаюсь прочь из кабинета, отталкивая Кабирина с прохода.
Еще и шиплю на него:
— Заткнись же ты уже!
Он недобро усмехается. Пять минут у меня уходит на то, чтобы найти тряпку. С ней я возвращаюсь в класс, кидаю её на пол. Нина уже перестала плакать. По тряпке, расстеленной на полу, подхожу к Нине и помогаю ей встать. Сердце сжимается, когда вижу стесанные в кровь колени девушки.
Остальные ученики примолкают.
— Убрали телефоны! — рявкаю на них, забыв про всё на свете.
Усаживаю девушку на стул.
— Медсестру позовите... - прошу остальных.
— Ой, да чего ей медсестру-то... Из-за пары царапин, — Кирилла сегодня прёт.
И в этот момент мне становится откровенно плевать и на работу здесь, и на его могущественного отца.
Особенно, когда подруга Нины Вероника не выдерживает и кричит на Кабирина:
— Чего ржёшь, придурок? Это ты масло машинное тут разлил! Из-за тебя Нина упала и расшиблась!
— Ну я! И что с того? — он даже не отпирается.
Сволочь малолетняя! Как же можно быть таким уродом, я не понимаю?!
— Кирилл... Пошёл вон! — я снова повышаю голос.
— Да пожалуйста! — огрызается он.
И уходит из класса. Без него даже его приятели ведут себя смирно. Приходит медсестра, оказывает Нине необходимую помощь.
Приходится звонить её родителям... В нашем кабинете появляется и директор, который опять ничего не предпринимает.
Уже после того, как всё улеглось, нахожу его сама. С трудом. Похоже, он от меня прячется.
— Вы меры принимать какие-то будете? — спрашиваю у него с вызовом, после того, как в красках описываю случившееся
— Я позвоню отцу Кирилла...
— Вы ему уже звонили. Вы, что, планируете дождаться, когда этот недочеловек кого-нибудь искалечит?
Директор включает руководителя и мужика:
— Лия Сергеевна, не вмешивайтесь. Я сам разберусь...
Я киваю и ухожу, но о случившемся сообщаю в отдел полиции, к территории которого мы относимся. Это как раз вовремя, потому что родители Нины тоже решили не замалчивать инцидент и обратились туда с заявлением.
Меня вызывают в полицию, и я еду, потому что сил терпеть всё это — нет. Там подробно описываю художества Кирилла Захаровича, надеясь, что хоть таким способом его удастся приструнить.
Когда покидаю отдел, то внизу в холле сталкиваюсь уже с обоими Кабириными — и старшим, и младшим. Младший делает вид, что меня в упор не видит. Зато старший полосует таким взглядом, что без слов понятно, что единственное что ему сейчас хочется — это свернуть мне шею.
