И солнце взойдет. Он - Варвара Оськина
– Вопрос про такси всё ещё актуален, – напомнила Рене, но со вздохом натянула этот кусок дырявой штанины обратно на голову.
– Господи, Роше! У тебя от самой себя зубы скукой не сводит? – пробормотал Энтони, пока натягивал свой чёрный носок с прорезью для глаз.
– Я просто не понимаю зачем, – она попыталась вразумить оглядывавшегося по сторонам Ланга. А тот, заметив ещё один припаркованный неподалеку мотоцикл, бесцеремонно схватил оттуда шлем и вручил растерянной Рене.
– На обратном пути верну, – пресёк он любые попытки возражений, а затем помог надеть что-то похожее ведро, сплошь усеянное дурацкими американскими звездами. Убедившись, что Рене способна видеть, Энтони наклонился к прорези для глаз, отчего их шлемы стукнулись друг о друга, и заговорщицки подмигнул. – Ответ на твой вопрос – потому что весело!
А дальше он легко уселся на чёрный, обнажённо торчавший нутром байк, помог забраться донельзя смущённой Рене, которая почувствовала себя неуклюжей, точно деревянный Пиноккио, и завёл мотоцикл.
– Ты когда-нибудь гоняла? – громко спросил он, стараясь перекричать набиравший обороты двигатель.
– Нет! – Рене покачала головой. – А разве мотосезон уже не закрыт?
– Для меня ещё нет, – хохотнул Энтони, затем бесцеремонно нащупал ладони Рене, обвил их вокруг своей талии и крикнул: – Держись крепче!
Двухколёсное чудище рвануло с места так быстро, словно ждало этого целый день. Оно пролетело по полупустой площадке, скатилось с горки парковки и с диким рёвом устремилось вглубь узких улочек старого Монреаля. Открыть зажмуренные от страха глаза Рене смогла, только через пару минут, когда шум вокруг сменился на ровный гул города. Она чувствовала, как наклонялся в разные стороны мотоцикл, стоило Лангу войти в один из поворотов, и оттого цеплялась ещё сильнее. Перед глазами замелькали разноцветные вспышки реклам да светофоров, и любопытная Рене рискнула оторваться от спасительно широкой спины, в которую уткнулась в самом начале.
За проведённые в Монреале два месяца она ещё ни разу не видела город глубокой ночью. Впрочем, и днём Рене бывала здесь редко, потому что большая часть пути до больницы проходила в метро. Так что обилие неоновых огней и улетавших в покрытое тучами небо высоток ошеломляло. Рене покрепче стиснула в руках края куртки Ланга и задрала голову вверх. Они как раз остановились на одном из светофоров, и даже сквозь шлем было слышно, как довольно урчит мотор чёрной зверюшки.
– Не замерзла? – донесся до Рене приглушённый маской вопрос, и она молча покачала головой.
За спиной Энтони было удивительно тепло. Его широкие плечи с упрямством крейсера рассекали рвущийся навстречу воздух, отчего позади образовалось пространство тишины и безопасности. И пусть давно всклокоченные волосы трепал ветер, прямо сейчас Рене было поразительно спокойно. А когда большая ладонь в чёрной перчатке ободряюще накрыла едва ли не до судороги сведённые пальцы, она наконец-то расслабилась и позволила себе просто полюбоваться ночным городом, шумом дороги и скоростью, которая опьяняла. Она свистела в ушах и заставляла слезиться глаза даже за щитком шлема; проникала под куртку, ныряла под свитер и обвивала напряжённое тело. Это было так непривычно, что, когда мотоцикл медленно подкатил к кирпичному домику с обвалившейся верандой, Рене отчаянно не хотела заканчивать их путешествие. Она готова была ехать так целую ночь, меняя километры на города, а блеск выглянувших на небе звезд на яркость солнца. Но их время подходило к концу.
Неуклюже спрыгнув с тяжёлого мотоцикла, Рене стянула шлем, пыльный и драный, но тёплый чулок, а затем замерла перед Лангом. Наверное, надо было что-то сказать. Но неожиданно накатила неловкость, и в памяти тут же всплыли моменты, от которых вспыхнули щёки. Фальшиво откашлявшись, Рене протянула шлем.
– Спасибо… – начала было она, но Энтони бесцеремонно перебил. Скептически оценив внешний вид тупика, где стояли покосившиеся здания и куда долетал шум двух автострад, он чуть прищурился и поднял защитное стекло.
– Это твой дом? – недоверчиво спросил Ланг, словно подозревал каменные стены в сговоре с целью обвала.
– На втором этаже, – пожала плечами Рене, а потом зачем-то стала оправдываться. – Выбирать не приходилось. Мне дали на переезд десять дней, так что я ухватилась за первое попавшееся, лишь бы не остаться жить на вокзале.
Она скованно улыбнулась и оглянулась на огромную жёлтую луну, что как раз вынырнула из-за крыши соседнего дома. Становилось холодно.
– Я думал, семья оплачивает тебе обучение…
– Нет, – немного резче, чем следовало, ответила Рене и вновь настойчиво протянула шлем. – Извини, мне пора. Спасибо, что довёз. Одежду я принесу тебе завтра, если не возражаешь.
– Можешь её выкинуть, – после недолгой паузы ответил Ланг и прервался, словно хотел сказать что-то ещё, но не стал. Лишь проследил, как она поднялась по лестнице, а потом неожиданно окликнул: – Рене…
Она обернулась, остановившись на верхней, самой шаткой ступеньке, и сощурилась от яркости фар. Из-за отбрасываемой шлемом тени Рене не видела глаза Энтони, но знала, что он смотрел прямо на неё.
– Да? – решила она прервать неловкое молчание.
– Завтра в девять первая операция. Будь готова.
То, что Ланг произнес совершенно не то, что собирался, Рене поняла сразу. Но с сухим щелчком захлопнулось защитное стекло, мотор взревел, а уже через пару секунд огни скрылись за поворотом. Вот чёрт! Рене спрятала лицо в перебинтованных ладонях и покачала головой. Она очень надеялась, что ещё не… Последнее слово было торопливо проглочено из-за испуга даже подумать о чём-то подобном. Время покажет.
Глава 11
Разумеется, прилежная Рене не выбросила отданную ей одежду. Наоборот, привела в порядок, избавилась от застарелого запаха пыли и убрала в шкаф «на всякий случай». На какой именно «всякий», и что это будет за «случай», она не знала сама, но решила не спорить с собственной интуицией. Потому куртка заняла своё место на вешалке, свитер – на полке, а подшлемник отправился в ящик к шарфам. Вряд ли Ланг будет спрашивать о судьбе старых вещей, так что нет нужды врать, будто той ночью она не куталась в ещё пахнувший пылью и ночным городом джемпер. В конце концов, за окном становилось всё холоднее, а тратить деньги на ненужное пока отопление не хотелось. Дело же в этом, верно?
Руки заживали, правда, делали это удручающе медленно. На следующее же утро после устроенного в отделении представления, Энтони бесцеремонно схватил Рене чуть выше локтя и пристально всмотрелся в покрытую пятнами ладонь. Они привычно столкнулись на парковке у главного входа. Рене протянула купленный для наставника стаканчик крепчайшего кофе, ну а Ланг… Не удосужившись поприветствовать или, не дай
