Сладостное заточение - Нева Олтедж
Это место идеально, и я нахожу именно то, что мне нужно, примерно на полпути вниз по улице. Старое пятиэтажное кирпичное здание с парой больших окон на первом этаже и множеством зелени вокруг арочного входа. Это причудливо, но со вкусом. Идеально.
Должно быть, госпожа Удача улыбается мне, потому что машина отъезжает от обочины прямо перед входом, и я загоняю свой Jag на свободное парковочное место и направляюсь внутрь бутика, занимающего нижний уровень. Судя по вывеске над дверью, хвастающейся безупречным качеством ручной работы и модными дизайнерскими фасонами, это место специализируется на сумках и кошельках от кутюр.
Пожилая женщина за прилавком поднимает голову, и ее глаза расширяются при виде меня. Очевидно, я не похож на одного из ее обычных клиентов.
— Добрый день, сэр. Чем могу вам помочь?
Я осматриваюсь, замечаю замысловатые резные, высокие деревянные полки. Захаре они понравятся.
— Мне нужно поговорить с владельцем или менеджером.
— Что это значит?
Порывшись в куртке, я достаю чековую книжку и кладу ее на прилавок перед бабушкой. Она сужает глаза, как будто я достал мелки и книжку-раскраску.
— Мне нужно знать, кому принадлежит это место, потому что я его покупаю.
— Нам. — Мужчина, на вид лет восьмидесяти, выходит из соседней комнаты и встает рядом с женщиной. Полагаю, ее муж. — И оно не продается.
Я киваю и беру ручку из стаканчика рядом с кассовым аппаратом старинного вида.
— Вот что я вам скажу… Исходя из размера помещения и местоположения, я бы сказал, что это место стоит около четырех или пяти миллионов. — Я пишу сумму в пять миллионов на чеке. — Я утрою ее, — говорю я, добавляя цифру «один» в начале числа, — а вы проследите, чтобы ваши вещи были вывезены отсюда к концу дня. Вас это устроит?
Пожилая пара моргает в унисон, затем оба опускают глаза, уставившись на чек, который я им повернул. Я жду, что они что-нибудь скажут, но они просто продолжают пялиться на цифры. Они что, нули считают? Видеть такую реакцию на лично выписанный чек — единственная причина, по которой мне все еще нравится использовать эти чертовы штуки вместо Black Amex в моем кошельке.
— Эй! — я щелкаю пальцами перед их лицами. — Время идет, так что вам лучше начать собирать свои вещи. Я попрошу своего адвоката зайти через час, чтобы оформить документы.
— Сэр, я… — начинает бормотать дед. — Я не…
Я вздыхаю. Снова залезая в куртку, достаю пистолет и кладу его на стойку прямо рядом с чеком.
— Похороны? Или пятнадцать миллионов?
С губ женщины срывается легкий вздох, прежде чем она закрывает рот руками. Мужчина просто продолжает смотреть с отвисшей челюстью на мой пистолет, его лицо медленно приобретает зеленоватый оттенок.
— Сложный выбор, понимаю. Чек настоящий, если вам интересно, и предлагает немного лучшие пенсионные льготы, вы согласны?
— Да, — выдавливает старик. — Определенно да.
— Идеально. — Я вырываю чек из чековой книжки и тянусь через прилавок, чтобы засунуть его в передний карман рубашки этого старикашки.
Мелочи. Я чувствую себя совершенно спокойно, выходя из дверей этого очаровательного маленького магазинчика. Даже осознание того, что Эфисио каким-то образом был замешан в многолетнем заговоре против меня, доказывающее, что действительно существует заговор, организованный кем-то из моих близких, похоже, не беспокоит меня. Не могу поверить, что такая мелочь, как покупка маленького причудливого бутика, может принести мне такое огромное удовлетворение в великой схеме вещей.
Пятнадцать миллионов долларов вряд ли можно назвать «мелочью», огрызается голос моего внутреннего засранца. Неприкрытый сарказм, исходящий от моего альтер-эго, не пропал для меня даром.
Хочешь, чтобы я вернулся и отозвал предложение?
Не смей!
Я улыбаюсь и сажусь за руль. Этот хитрый ублюдок всегда интересовался властью и финансовой выгодой, но очевидно, что даже самая коварная часть моей психики полностью очарована моим маленьким ангелом.
Захаре понравится это место, я не сомневаюсь. Читая все ее письма, было ясно как день, что ее мечтой всегда было создание собственного модного бренда. Она уже много лет одержима дизайном и шитьем одежды, но каждый раз, когда я спрашивала, почему бы ей не сделать из этого бизнес, она отмалчивалась. Я виню Нунцио за то, что он постоянно внушал ей, что это занятие ниже ее достоинства. Этот напыщенный засранец никогда не был способен увидеть то, что находилось прямо перед его носом.
Я хочу, чтобы она была счастлива. Я хочу дать ей все, чего она заслуживает, и даже больше. Каждое ее желание я хочу воплотить в жизнь. Я поклялся, что никто больше не подрежет ей крылья и не причинит ей вреда. Вот почему я сделаю для нее все, попросит она меня об этом или нет. Все, кроме одного.
Я не буду портить ей жизнь.
Потому что… А что, если Сальво прав?
Что, если ее чувства ко мне — просто результат моих манипуляций? Что, если через несколько месяцев или даже лет она это поймет? Одна только мысль о такой возможности повергает меня в настоящую панику.
Годами я использовал эту удивительную женщину, никогда не осознавая того, кем она станет для меня. Любовью всей моей жизни. И теперь, зная, что она — та самая, которую я чувствовал с того самого момента, как наши взгляды встретились на похоронах ее отца, я жалею, что у меня нет возможности стереть прошлое. Тогда бы я никогда не использовал ее. Тогда наша история была бы построена на доверии. Тогда я бы не мучился над тем, смогут ли ее чувства ко мне продолжаться. Быть настоящими. Без моего поведения, затуманивающего ее суждение. Но после того, что я сделал с ней, какими они могут быть?
И все же я всеми фибрами души надеюсь, что это так.
Я просто наглый придурок или смею верить, что Захара знает свое сердце и разум?
Я хочу кричать об этом всем. Она моя, ублюдки! Вся моя! И она будет таковой вечно, даже если мне придется сравнять с землей этот слишком часто жестокий мир с его фанатизмом и глупостью и сложить обломки к ее ногам. Нет ничего, чего бы я не сделал для нее, пока мои действия не причинят ей вреда.
Так как я
