Семья для чемпиона - Алекс Коваль
– Пойдем. Подожду тебя в подъезде. Только быстро. Вдруг еще какой-нибудь возбужденной Джульетте приспичит выскочить в три часа ночи к своему Ромео, а мы тут двор перекрыли.
Я посмеиваюсь.
Яр открывает и придерживает для меня дверь. Я выскакиваю из машины под его грозное:
– Поторапливайся. Пока задницу не отморозила.
– Не отморожу. Ее твоя любовь греет.
– Если ты сейчас же ею не пошевелишь, то ее будет греть не моя любовь, а мой ремень.
– А вот теперь охотно верю, – хохочу, прибавляя шагу.
Собирать дома мне особо нечего. Часть моих вещей все еще «живет» у Ремизова, поэтому я только переодеваюсь в спортивный костюм. Хватаю свою сумочку с документами и телефон. Напоследок бужу недовольную таким варварским вторжением в ее сон Мартышку. И, несмотря на презрительно сморщенный нос младшенькой, в двух словах обрисовываю ситуацию. Выдаю цеу касательно сына и школы. В конце получая совсем не сонный визг и напутственное:
– Плодотворно там поговорите. Я уже готова стать тетушкой во второй раз, – поигрывает бровями коза. – Держу за вас кулачки!
– Дурочка, что ли? Не забудь про будильник, тетушка.
– Без сестренки для Димки не возвращайся!
Я закатываю глаза.
– Спи уже.
Запрыгиваю в кроссовки и выскакиваю из квартиры. Яр ждет, подпирая спиной стенку напротив двери. Стоит, заложив руки в карманы спортивных штанов. Вскидывает взгляд, когда я появляюсь. Красивый такой. Уставший, правда. Потерянный на вид немного. Что приласкать сразу хочется. Обнять, согреть и не отпускать. Собственно, это я и планирую сделать…
Я закрываю дверь. Яр отталкивается от стены и подходит ко мне. Ловит мои ладони и притягивает к себе, заставляя обвить его руками за талию. Подается вперед и целует. Мягко и бережно срывает поцелуй с моих губ, спрашивая:
– Готова?
Я киваю.
Смотрю в любимые глаза.
Три недели я не жила.
Три недели я не дышала.
А сейчас наконец-то делаю вдох полной грудью и говорю:
– Ну, начинай рассказывать.
– Прямо сейчас?
– На тот момент, когда мы окажемся дома, – у меня другие планы.
Глава 48
Примерно три недели назад. Ярослав
Три дня отупляющей боли и непонимания. Всепоглощающих. Я сплю, ем, хожу, дышу. Функционирую, но не живу. Существую как пустая безвольная оболочка. До кучи – к душевной боли примешивается физическая: ребра ноют так, что никакие обезболы не помогают. Хоть пачками их глотай. Чего я, разумеется, не делаю. Тело требует лежать. Ему нужны покой и восстановление после полученной травмы. А башка гудит. Взрывается мыслями всякий раз, как я остаюсь тет-а-тет с тишиной огромной нынче пустой квартиры.
Это невыносимо. Это как медленно подыхать, не в силах что-либо сделать. Тупо лежишь и ждешь конца. Не мой вариант. Поэтому я всячески избегаю нахождения дома в одиночестве. Слоняюсь, как бездомная безродная собака. Хотя и дом есть, и в поводке до этого года не нуждался. Но меня тошнит. От собственной квартиры. От ее пустоты. И от себя – такого душного и депрессивного – тошнит. Раньше хоть спорт спасал, а в нынешнем моем состоянии… мрак.
Днями я торчу в ледовом. Сижу на трибунах во время тренировки команды или гоняю чаи с тренерами. А вечерами слежу за занятиями Димки. После – долго болтая с ним же в местном отвратном кафетерии. Для малого наше с его матерью расставание стало тоже нехилым потрясением. Но он держится. Даже лучше, чем я. Парень – боец.
Пару раз я зависаю на ночь у Бессонова, с которым мы без особого энтузиазма рубимся в хоккей на приставке. У него тоже на личном фронте нынче полная труба. Очередная топ-модель вильнула хвостом, разбив сердце нашему влюбчивому Казанове. Теперь никто не обнимет и не приласкает. Прямо кружок брошенок какой-то.
И да, один раз из этих двух я сматываюсь из дома намеренно. Получив в обед от Птички сообщение:
Конечно, не против, дорогая. Меня там попросту не удет. Хоть всю квартиру вынеси.
Я обижен. Да, мать твою, я обижен! Имею право. Мне в жизни не было так хреново! Я никогда не занимался самобичеванием, но за эти дни буквально сожрал себя с потрохами. Кручу в голове всю ту ересь, что Ава наговорила, и мне хочется убиться башкой об стену! Я, мать его, сложный…
Зато ты охереть какая простая, принцесса!
Не могу.
Злости на нее не хватает.
За что она так со мной?
С нами?
Все ведь было зашибись!
– Пять – ноль, я опять тебя сделал, – заканчивается очередной матч с моим разгромным поражением всухую. – Теряешь сноровку, кэп. Еще пару недель на трибунах, и ты забудешь, как клюшку держать, – веселится Бес.
Я отшвыриваю от себя джойстик.
– На хрен, – тянусь за открытой бутылкой пива на журнальном столике. – Все к черту.
– Опять из-за жены загоняешься?
Бессонов – единственный из команды, кому я рассказал правду. Про нашу с Птичкой «паузу». Пауза. Что вообще такое пауза в отношениях? Это бред! Стремные те отношения, где нужна пауза. Так семью не строят.
– А ты бы не загонялся, если бы тебя ни с того ни с сего бросили, Бес?
– Еще как. Просто… слушай, Рем, ну так ведь не бывает. Что скандал на ровном месте. Всегда есть первопричина. Триггер, в конце концов. Может, что-то случилось, пока тебя в городе не было? Говоришь, ее после твоей командировки как подменили?
– Например? Что могло случиться такого, что, вместо того чтобы поговорить со своим мужем, жена, блин, уходит? Любовник появился? – фыркаю, а самого кипятком обдает до кончиков ушей.
Фак! А если у нее реально кто-то появился? Другой мужик? Влюбилась?
Бред. Качаю головой. Ава не могла. Ава не стала бы. Да еще утром, перед скандалом, она лезла ко мне обниматься. Факт? Факт! Это же моя робкая, скромная Птичка, у которой до меня и секса-то толком не было. Нет, исключено. Это не конкурент. Я уверен. Она моя на все двести процентов. Просто… Не понимаю я, что «просто».
– Да мало ли, – пожимает плечами Бес, продолжая: – У тебя вся жизнь на виду, как и у любого из нас. Кто-то что-то сказал, косо посмотрел, бросил что-то невзначай. Вот ее и взорвало. Элементарно. Это ты привыкший, что тебе моют кости всю жизнь. А у Авы твоей еще нет такой толстой брони от хейтеров.
– Окей, но почему мне не сказала-то? Я-то зачем?
– Потому что женщины – сложные существа, мужик. Поди пойми их мотивы! Вот моя
