Жестокии развод - Ария Тес
Забирается под кожу…
Его губы на вкус сладкие, как мед, горячие. А руки требовательные. При этом он соблюдает безумный баланс между грубостью и невероятной…бережностью.
Мне не больно. И кажется, словно для него сделать мне больно – хуже стократно, поэтому он относится ко мне, как к цветку.
Почему-то в голову приходит нелепое сравнение с Чудовищем из «Красавица и чудовище». Помните? Я в него влюбилась сразу, как только увидела, как забавно он познавал мир, пока кормил маленьких птичек. Хотел, но не знал как…
Иван по ощущениям тоже не знает, как со мной надо, и сдерживается изо всех сил. Я половины его возможностей еще не знаю. Думаю, я не знаю даже одной трети, и это будоражит. То, как он ведет себя – тоже. Хочет, старается, идет ко мне навстречу…
От такого недолго и растаять прямо в тесной прихожей…
– Иван… – шепчу еле слышно, уложив руку ему на грудь.
Там, под моими пальчиками быстро колотится сильное, смелое сердце. Преданная душа.
Странно…почему я сформулировала именно так? Не иначе. Так.
Преданная душа…
Почему мне кажется, что он именно про это?…
– Ваня, – отвечает глухо, перейдя на мою шею.
Там кожа тонкая, чувствительная.
Импульсы становятся сильнее.
Шуба падает на пол.
Мурашки…
Воздух превращается в огонь, и я задыхаюсь… столько чувств…как с ними справиться?
– Хотя…называй меня, как хочешь, красивая. Я для тебя кем угодно буду.
Опять ответить не могу. Ваня подхватывает меня на руки и несет за собой.
И снова это ощущение…будто бы ты такая вся принцесса! Маленькая девочка, которая устала быть сама по себе и теперь очень хочется на ручки.
Поддаться такому соблазну просто. Сильный мужчина с внутренней составляющей, которая как будто бы была сделана точно под тебя. Еще и внешность не подкачала…он не груб, а нежен. Самобытно нежен. Только так, как он умеет пытаться – от такого тоже голова кружится. Возможно, много женщин видела его таким же…
Стоп.
Вот об этом лучше вообще не думать. Я знаю о прошлом Вани только одно: у него была женщина, которая не успела стать женой. Она родила ему сына. Но не был же он все эти годы монахом, правильно? Правильно…
Нет, совершенно точно лучше об этом не думать.
Меня сразу ошпаривает, хотя есть и плюсы: голова начинает работать.
Я снова упираю руку ему в грудь, сидя сверху на его коленях. Ваня шумно и часто дышит. Его кроет – так это теперь называют. Его совершенно точно кроет, и я это чувствую.
Губы пульсируют.
Улыбаюсь…когда в последний раз у меня пульсировали губы от страстных поцелуев? Кажется, несколько жизней прошло…
– Скажи мне, что тебя пугает, – звучит его тихий, хриплый шепот.
Ладони покоятся на моих бедрах. Он не сжимает, но и не отпускает, хотя мне бы лучше восстановить дистанцию, чтобы потом получилось восстановить дыхание…
– Вань…
– Красивая, посмотри на меня.
Молча прикусываю губу. Не уверена, что выдержу этот взгляд и снова не упаду на дно того, чего так сильно хочу: на его дно. Туда, где нет места вопросам и сомнения. Туда, где будет только Ваня…
Ваня…
Как приятно-сладко звучит его имя на вкус…
– Галь, я не укушу.
Киваю пару раз.
– Знаю.
– Тогда посмотри на меня. Да, перебор, видимо, с напором, просто я тебя в окно увидел, и в груди запело, но. Я без всякого. Поговорить с тобой хочу, красивая. Посмотри…
Он так странно-ласково зовет меня…
Улыбаюсь, заправив прядь волос за ухо, а потом все-таки поднимаю глаза. Подушечки его пальцев чуть сильнее вонзаются в кожу.
– Черт…какая же ты красивая…
Еще один смешок вместе с покрасневшими щечками. Этот мужчина точно сведет меня с ума!
– Так! Ты хотел поговорить? Давай мы…
Хочу слезть. Да. Так будет правильно для разговора – восстановить дистанцию. Да…
Но…
– Стой, не уходи, – Ваня чуть мотает головой, – Поговорить? Я за, но не уходи. Ладно?
Сердце на мгновение сжимается. Ему требуется моя близость, да и мне, если честно, его тоже. Зачем сопротивляться?…
Прекрати.
Медленно опускаюсь обратно на его колени и слегка киваю.
– Хорошо…
Иван улыбается. Кончики его пальцев касаются моей щеки…
– Мне снова не верится…
– М?
– Что ты реальна. Заботишься обо мне…черт, так нравится ощущать твою заботу…
– В этом дело, да?
– О чем ты?
– Ты…я…тебе одиноко?
Вопрос звучит без претензии, скорее тихо и аккуратно, поэтому он не обижается. Думаю, если бы я добавила голосу стали, то получила бы противоположный эффект. Его гордость никто не отменял, и я ее тоже чувствую.
Иван издает смешок.
– Думаешь, я к тебе так сильно, потому что одичал за решеткой?
– Я не…
– Дело не только в этом, красивая. Каждому человеку нравится, когда о нем заботятся – это да, но фишка в другом: ты либо тоже хочешь заботиться, либо нет. У меня первый вариант.
?- Правда?
– Правда. Дальше.
– Что дальше?
– Ну, с этим разобрались? Нет, меня тянет не потому, что ты единственный возможный вариант в стесненных обстоятельствах. Что еще тебя волнует?
– Я не…
– Галь, я херово разговариваю. Думаю, ты это уже поняла. Не поэт. Совсем. Поэтому просто скажи мне…окей? Сжалься.
Я тихо смеюсь, в который раз поражаясь его фантастической прямолинейности. Это, конечно, да…это что-то на необычном…
– Ты все еще любишь своего бывшего мужа?
Резко распахиваю глаза и хмурюсь. Пока пребывала в своих грехах, Иван зря времени не терял. Наверно, высказал то, что его самого волновало…
Ясно.
Порыв злости, которую вызвал этот вопрос, тухнет, и я укладываю руки ему на грудь. Мотаю головой.
– Нет, я его не люблю.
Ваня не скрывается, как я. Не играет в игры. Ощутимо выдыхает, а потом усмехается и откидывает голову на спинку дивана.
– Как камень с души. Это хорошая новость. Да?
– Наверно.
– Окей. Супер. Разобрались. Тогда что тебя пугает? Больше всего.
А вот это уже вопрос посложнее. Как рассказать ему, что я боюсь снова обжечься? На новых, таких особенных чувствах это особенно страшно. Предательство Толи долбануло меня сильно. Думаю, если бы не то, что случилось с мамой, я бы еще дольше раскладывала все по полочкам, и лишь благодаря ей…в последний раз…мне удалось выйти из наших отношений относительно без потерь.
Словно получила экстерн по терапии своей души! Быстро, четко, резко. И это хорошо. У меня просто не было сил и времени позволять себе слезы и страдания по тому, что этого совсем не
