К востоку от Евы - Ида Мартин
В этой истории оставалось множество белых пятен: кто Алик все-таки для Евы? Брат или любовник? Почему она вернулась после Нового года? Откуда Алик узнал, где находится квартира Егора Степановича? И если Ева сама сказала ему об этом, то для чего постоянно переезжала?
Обдумывать и осмысливать все это было слишком тяжело. Я даже переслушивать их разговор не стал. Я если не сломался, то выдохся. Опустошился.
Гораздо проще признать существование соулмейтов, чем принять иррациональную реальность дофаминовых адептов.
К счастью, мамины таблетки обладали успокаивающим и снотворным эффектом, поэтому я, перестелив постель, вскоре уснул. А проснулся уже в темноте и с чувством необъяснимого волнения, будто на плите что-то готовится, а я об этом забыл.
В квартире стояла тишина.
Телефон остался на кухне. Из-за того, что в нем была эта запись, прикасаться к нему было неприятно. Я и удалить ее не мог, и смириться с ее существованием сил не было.
За окном дворники скребли снег – идеальный саундтрек к тому, что творилось у меня на душе.
Пожалуй, стоило рассказать обо всем Наташе. Единственная возможность рассеять этот непроглядный душевный мрак.
Завернувшись в одеяло, я дошел до кухни, отыскал брошенный, хоть и ни в чем не повинный телефон и увидел уведомления о трех звонках от мамы и одном от Алика.
Пульс тут же забился в висках.
Что ему нужно? Неделя еще не прошла. К выяснениям отношений я был совершенно не готов, но все равно немедленно перезвонил ему.
– Обстоятельства изменились. Пришлось никуда не ехать, – сразу сообщил Алик. – Продолжим? На чем мы там остановились? Ах да, ты звал в «Дофамин». В общем, ничего с этим не выйдет. Я не могу ждать. У меня теперь нет столько времени. Ты, вообще, собираешься искать Еву? Или она тебе больше не нужна? Наигрался? Сдулся? Или новая игрушка интереснее?
– Я все знаю. Про тебя и про вас с Евой.
– Серьезно? И что же ты знаешь? – Алик недоверчиво фыркнул.
– Знаю, что вы заодно, и больше на всю эту фигню не поведусь. Так уж получилось. Я послушал запись вашего с ней разговора.
– Да ладно? – ахнул Алик. – Вот это ты молодец! Можешь же, если захочешь. Очень хорошо. Я рад. А то раскачиваешь тебя, раскачиваешь, а ты на ручнике. Да… Ева подлючка, признаю. Она умеет. Но за это я ее и люблю. То, как она меня завела тобой, дорогого стоит. Никакое хождение по канату без страховки не сравнится с ее умением вдохновлять. Господи, если бы ты знал, как я хочу тебя убить! От одной мысли об этом мурашки. Но смерть, как ты правильно однажды заметил, это слишком просто и скучно. Легкий дофамин быстро проходит, придется придумывать что-то еще, а зачем, если можно наблюдать за твоими страданиями и кайфовать?
Теперь я знал, что с ним, и от этого слова Алика звучали еще более неприятно, чем обычно.
– Но тебе… вам. Вам все-таки придется поискать новые варианты развлечений, потому что меня в этой игре больше ничто не привлекает. – Потребовалось немалое самообладание, чтобы говорить спокойным, ровным голосом, понимая, что с психами иначе нельзя.
– Ева тебя не привлекает? – Он хохотнул. – Извини, но в это я не поверю. Когда ты смотришь на нее, у тебя слюни текут. Я ведь и зашел к вам в гости, чтобы посмотреть, как вы там с ней ладите. Что ж, ей удалось меня впечатлить.
Мне вдруг вспомнилась та пара из чебуречной: рыжая Нина и парень в белой куртке. «Бывают люди, которым для гармоничных отношений нужны конфликты», – сказала Нинина подруга, и, похоже, именно так дела обстояли у Алика с Евой. Других объяснений у меня просто не находилось.
Трудно передать, что я чувствовал в тот момент. Ева, казавшаяся мне самой прекрасной девушкой на свете, и этот ужасный психопат Алик были вместе. Как такое вообще допускала природа?
– В этот раз она даже не оставила мне ни одной подсказки, – продолжил Алик. – Хотела по-настоящему спрятаться, дурочка. А все из-за тебя, Чёртов. Но только не думай, до победы еще далеко. Хочу пригласить тебя к нам в гости. Приезжай на чай. Посмотришь, как мы живем. Вместе. Может, и мне удастся тебя впечатлить?
– Нет. Спасибо. Я болею и могу вас заразить.
– Ты не понял! Это не просьба.
– Все, Алик, обсуждать тут нечего. У меня температура, поправлюсь, может, встретимся и обсудим. – Я торопился попрощаться с ним, чтобы поскорей позвонить Наташе и предупредить об опасности.
– Хорошо, – неожиданно покладисто отозвался он. – Пока.
В трубке повисла тишина.
Голосовое сообщение от Наташи было отправлено в пятнадцать ноль пять, и в нем, вдобавок к вопросам о моем самочувствии, она сообщила, что едет по очень важному делу, подробности которого заставили бы меня немедленно поправиться, но пока это все еще секрет.
Стоило признать, что Алику удалось не только сделать мне больно, но и напугать.
С замирающим сердцем я набрал Наташин номер, попутно прикидывая, что в выходные ей стоит отсидеться дома, а к понедельнику, возможно, я поправлюсь и смогу снова приходить за ней в школу.
Гудки проходили, но она не отвечала. Однако почти сразу, как только я сбросил вызов, с ее телефона пришло сообщение. Точнее, фотография. Наташа и Ева на стульях в каком-то темном помещении. Лица обеих заплаканные. У Евы на губе ссадина, а на скуле синяк – в точности такой же, как был в лагере. Наташины косички растрепались и топорщились во все стороны, руки сложены на коленях. Алик стоял позади них, чуть наклонившись, и широко улыбался. В одной руке у него был телефон с включенным экраном, в другой – ключи.
Я увеличил фотографию. Часы на экране показывали шестнадцать двадцать два, дата – сегодняшняя. На ключах я разглядел брелок с изображением уробороса.
А потом Алик перезвонил с Наташиного телефона:
– С тобой, Чёртов, по-другому нельзя. Ничего не понимаешь. Тебе объяснить, во что мы будем играть, если ты не появишься здесь через полтора часа? Или сам догадаешься? Наташа, правда, не хочет, говорит, правил не знает. Но это поправимо. А Еве пришлось рассказать, что ее спасать ты отказался. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о разлученных влюбленных.
– Где я должен появиться?
– С этого момента игра началась. Время пошло, и лучше не трать его по пустякам типа походов в полицию. Тогда обязательно кто-то пострадает. И тебе придется жить с этим.
