Семья для чемпиона - Алекс Коваль
Да и вообще, если не думать о том, что я потеряла, в общем и целом у меня все прекрасно! Моя жизнь – снова унылая серая хрень. А я снова безликий, тихий, забившийся в собственную раковину моллюск. Разве не кайф?
Я качаю головой. Глупо заниматься самокопанием теперь, когда уже все похерено. Что уж. Я сама приняла это решение. Мне с ним и жить. Каждый божий день.
Тянусь к приборной панели и прибавляю звук на магнитоле. Салон наполняют звуки бас-гитары, заглушая безрадостные мысли. Телефон дребезжит входящим сообщением. Беру его в руку и мажу взглядом по экрану. Мартышка.
Блокирую экран, игнорируя сообщение. Знаю я, о чем нам надо поговорить. Снова заведет свою любимую песню о том, какая я трусливая идиотка. Спасибо. За три недели наелась.
Марта – единственная, кому я рассказала всю правду, выбив из нее клятву молчать. Угрожая в противном случае свернуть ее тонкую лебединую шею. Обещание она держит. К Ярославу с новостями не бежит. Зато ежедневно выносит мозг мне. Получается у нее это настолько мастерски, что последние три дня я просто-напросто ее игнорирую.
Дожила.
Вперив взгляд в служебный вход ледового, отстукиваю пальцами по коленке незамысловатый мотив хита из девяностых и жду появления Димки. Он появляется ровно через двадцать минут после моего звонка.
Я снимаю блокировку замков и тянусь к ручке двери, чтобы выйти из машины и помочь ребенку загрузить спортивную сумку в багажник. В последний момент торможу себя. Остаюсь сидеть на месте, когда вижу, что сын не один.
Сердце запинается и начинает лететь во сто крат быстрее. Широким шагом, нога в ногу, Димка пересекает парковку в компании… Ярослава.
Я забываю, как дышать. Забываю, как моргать. И как двигаться, тоже забываю. Напрягаясь каждой клеточкой. Подбираясь каждым нервным окончанием. Сижу каменным изваянием и смотрю во все глаза на Ремизова в черном спортивном костюме и светлой расстегнутой парке. Одна его рука в кармане спортивных штанов. Вторая сжимает связку ключей.
Они быстро перекидываются какими-то фразами, стремительно приближаясь к моему «жуку». А все, что могу делать я, – глупо хлопать ресницами, пялясь на того, кого потеряла. На его сильно отросшую щетину: словно за все эти три недели Яр ни разу не брился. На красные щеки, которые кусает декабрьский морозец. И растрепанные на ветру русые волосы, заметно отросшие с момента нашей последней встречи. Неухоженность делает его внешность немного дикой. И эта первобытность, черт побери, возбуждает. Сильнее, чем мне бы того хотелось. Больно от мысли, что нынче я не имею права так на него реагировать и смотреть. И это был целиком и полностью мой осознанный выбор.
Я. Тебя. Люблю. Слышала?
Его голосом. В моих ушах. Я зажмуриваюсь. Делаю вдох. И снова открываю глаза. В сердце раскаленные угли. Становится еще больнее, когда Ремизов перехватывает Димкину сумку, а на его правой руке бликует обручальное кольцо. Он его не снял. И я. Тоже не сняла. И сейчас нервно покручиваю его на безымянном пальце.
А мужчины уже у машины. Проходя мимо, Ремизов едва ли мажет взглядом по моему лицу через лобовое стекло. Задерживается не дольше, чем на один удар сердца, и тут же отворачивается. Будто ему даже смотреть на меня невыносимо. Хотя, наверное, так оно и есть. Сомневаюсь, что он часто в этой жизни признавался женщинам в любви. А уж посмевшая проигнорировать его признание и подавно – единственная и неповторимая… дура.
Яр обходит «жук» и стучит по крыше. Я, не сразу сориентировавшись, жму на кнопку. Багажник с тихим жужжанием открывается. Сижу в полнейшей растерянности. Слышу, как приземляется в салоне сумка сына с униформой. И Димкино же:
– Я послезавтра обязательно приду на игру.
– Буду рад, – пронзает стрелой низкий родной голос. – После игры заскочим в пиццерию, а потом я подкину тебя до дома. Договорись с мамой.
– Заметано.
– Если что, я на связи, Дим. В любое время дня и ночи.
– Принято.
Я вижу в зеркало заднего вида, как Яр с Димкой обмениваются рукопожатиями, прощаясь. Душу в себе желание выскочить из машины и… И что, Ава? Дальше-то что? Правильно, ничего. Потому что ты трусиха, которая даже разойтись не может достойно и по-человечески.
Остаюсь сидеть на месте.
Сижу, когда дверь с пассажирской стороны открывается. И когда мимо снова мелькает мощная фигура Ремизова, который, не оглядываясь, направляется к своему внедорожнику.
Сижу, когда Димка устраивается рядом и спрашивает:
– Ну что, мы едем?
И даже, когда «Ровер» Яра выезжает с парковки, я просто сижу. И выгляжу, должно быть, очень жалко, потому что слышу от сына:
– Он передавал тебе привет.
– Что? – переспрашиваю, встрепенувшись. – Правда?
– Нет, – пожимает плечами Димка, – но ты же знаешь: если бы ты захотела с ним поговорить, то могла бы позвонить. И Яр взял бы трубку, мам. Сто пудов. Он тоже скучает.
М-да. Жалкая – это мое перманентное состояние нынче.
– Пристегни ремень, – бросаю недовольно, заводя двигатель.
Тоже скучает…
– Родитель, слушай, а ты же не будешь против, если я завтра схожу к Яру на игру? А потом он меня довезет до дома.
– Конечно, не против, Дим. То, что мы разошлись, не значит, что я буду запрещать вам видеться и общаться.
– М, а если, чисто теоретически, я когда-нибудь захочу остаться у него с ночевкой?
Я пожимаю плечами. А что еще я могу на это ответить? Ярослав стал для Димки важным человеком. Отчасти даже отцом, которого у моего сына никогда не было. Имею ли я право лишать его этого? Сомневаюсь. А из Ярослава вышел бы действительно отличный папа.
– Если Ремизов не против, развлекайтесь, – бросаю и давлю на педаль газа.
До дома мы плетемся полтора часа. Едем медленно. Преимущественно от того, что я в полном раздрае и далека мыслями от дороги. Оставляя машину во дворе, мы с сыном заглядываем за продуктами в новый, открывшийся по соседству с нашим домом супермаркет. Долго бродим между полок, будучи не в состоянии решить, что готовить на ужин. В итоге уходим с бутылкой молока, сойдясь на том, что сегодня объявим «день доставки».
Отвлекая себя от мыслей о растрепанном и таком родном Ремизове, мы с Димкой всю дорогу до квартиры обсуждаем, на чем сегодня остановить выбор: морепродукты или мясо. И удивленно переглядываемся, когда, открыв ключом дверь
