В этот раз в следующем году - Элисон Кент
Он не искал признания или денег. Все, чего он хотел, — знать, что сделал все ему подвластное. Ему хотелось знать, что еще один шаг ничего не изменил бы. Что ни одна семья не пострадала, потому что он допустил ошибку.
Из его спальни послышался кашель Бренны. Он поднялся, прислушался и ничего больше не услышал. Он еще не решил, была ли она той женщиной, которую он ожидал увидеть, после всех рассказов её бабушки.
По большому счету из-за того, что он не знал, чего ожидать. Бабушка рассказывала все, приукрашивая и смягчая мельчайшие изъяны.
Которые он пока не мог найти. Она была хорошенькой соседкой девушкой, но с сексуальным взглядом. Она была умна, резка. Она бросала ему вызов, и это больше всего нравилось ему. Но в каждом, сказанном им слове, была правда. Будет не просто оставить своих близких и любимых ради карьеры.
По крайней мере, она не будет иметь дело с выбором между жизнью и смертью на поле боя, от которого он до сих пор спрашивал себя, причинил ли больше вреда или все же добра.
Глава 4
Когда Бренна проснулась следующим утром первое, что она сделала — напомнила себе о том, что сегодня пятница, и до Рождества осталось три дня. Второе, что она сделала — поднялась с постели, подрагивая от холода, чтобы раздвинуть шторы и проверить, как там снег. Третьим действием стал ее стон.
Насыпавшиеся сугробы напротив дома были неотличимы от тех, которые окружали деревья, создавая один очень широкий и глубокий покров. Или, предположила она, так казалось, потому что не могла ничего разглядеть дальше собственного отражения в стекле.
Она задвинула шторы, повернулась и включила прикроватную лампу. Абажур светильника был сделан из обычного плиссированного льна по цвету нечто среднее между кремовым и яичной скорлупой. Основание представляло собой часть замысловатой коряги, а патрон и провода явно были такими же, какие использовались в остальном декоре Диллона.
Она подняла лампу, перевернула верх дном, нашла инициалы — В.Т. — и дату 25.03.2007 — выжженную на дне. Но прежде, чем Бренна смогла подумать о том, что же могла означать эта дата, из кухни донесся запах кофе и её желудок заурчал.
Быстро приняв душ в прилегающей к спальне ванной, она надела ту же одежду, в которой вчера уезжала из Рали. Минус был в отсутствии расчески, и ей ничего не оставалось, как разгладить волосы пальцами, хотя очень пригодилась новая зубная щетка, зубная паста и мыло Диллона.
Ей очень нужны были её вещи. Особенно, если ей придется торчать тут еще несколько дней. Было и так достаточно неприятно, что она выгнала его из его кровати, и будет делить с ним еду, которую он покупал в магазине. Она чувствовала себя неловко, пользуясь его туалетными принадлежностями, или когда просила одолжить ей свою пижаму, чтобы она могла постирать свои вещи.
Все еще представляя огромные размеры его одежды — пижамные брюки пришлось закатать до лодыжек, рукава были подвернуты на запястьях, аромат его кожи и сосны обволакивал её — она вышла из спальни и увидела, что находилась дома одна. Огонь все еще горел в гостиной, а помятые подушка и одеяла на диване еще раз укололи её чувством вины.
Сегодня ночью, она будет спать тут, а Диллон в своей кровати. Гостеприимство не означало, что он должен жертвовать своим комфортом ради неё, и размер дивана больше подходил ее росту.
На кухне был горячий кофе, и чашка стояла на кухонном столе возле чайника, но Диллона нигде не было. Теперь, когда рассвело, окно над раковиной позволяло лучше рассмотреть бурю. Она пила свой кофе и заметила, что ветер стал не таким сильным и менее порывистым. Снег закручивался в мягкие вихри, выманивая её на улицу, чтобы посмотреть, насколько все плохо.
Когда она дошла до вешалки, куда Диллон повесил её пальто, то нашла свою сумочку, чемодан и большую сумку с подарками, которые теперь стояли прямо перед входной дверью. Она недоуменно и недоверчиво уставилась на вещи, но ей стало интересно. Да, она оценила жест. Но если он смог проехать к машине за её вещами, почему он не мог отвезти её к бабуле?
Желая получить ответ, она порылась в сумке и, найдя сапоги и вязаную шапку, схватив пальто и кофе, вышла на крыльцо. Белый порошок уже начал покрывать недавно подметенные доски. И дорожка от ступенек вокруг сруба показывала, что Диллон встал задолго до восхода солнца.
Натянув шапку сильнее на лоб, она прижала свою кружку к груди и вышла на ветер. Дорожка огибала сруб, затем расходилась в двух направлениях. Она не могла ничего разглядеть, кроме деревьев и снега слева; справа был тупик и в конце амбар. Ряд высоких окон ярко светился, указывая ей направление.
Утрамбованный снег хрустел под её ногами, но сквозь вой ветра и звуков её шагов, она слышала шум работающего мотора. Главный вход в амбар был закрыт на засовы, но через боковую дверь просачивался серебристый свет. Она позволила себе войти и испытала облегчение, когда дверь позади неё закрылась.
Вдыхая резкий запах сосны и горящих поленьев, лошадей и сена, она прошла мимо столов, ящиков с инструментами и полок с краской, лаком, рубанками и стамесками, зубилами и ножами… прежде чем увидела Диллона. И тогда она остановилась, потому что сцена, открывшаяся перед ней, была настолько неожиданной, что она уставилась как баран на новые ворота.
Большую частью строения занимал, несомненно, амбар, и лошадь Диллона счастливо кормилась в стойле.
Вентилятор раздувал поток теплого воздуха по полу, предохраняя помещение от холода. Она поставила свой кофе на рейку пустого стойла, сняла пальто и бросила его поверх двери. Затем направилась к Диллону.
Ветки хвои, стружка и измельченная кора лежали на столе, за которым он работал над корягой. Даже не видя, над чем он работает, она знала, что смотрит на творца, который создал лампу. Однако это не объясняло инициалы или дату. В 2007 году он все еще был заграницей.
Он не отреагировал на её присутствие, но ей было абсолютно понятно, что он знал, что она зашла в амбар. Конечно, ему этого, скорее всего, совсем не хотелось. Он на мгновение замер,
