Наши тонкие струны - Крис Таллик
(Откроем секрет: это так и есть).
И он говорит это их вечное, мальчишеское:
– Тебе понравилось?
Не надо отвечать. Это не может понравиться или не понравиться. Это твоя новая жизнь, и все, что было раньше, было с кем-то другим.
– Ну скажи. Я все правильно сделал?
– Ты супер, – говоришь ты.
Потому что это правда.
– Ты тоже. Можно я схожу в душ?
– Только ненадолго…
Тебе уже почти не больно. Пока его нет, тебе хочется поваляться на спинке, с согнутыми ногами, неизвестно почему. Еще можно принять полезную таблетку, из тех, что тебе по-тихому отдала Крис. Если совсем уж честно, тебе не хочется ее глотать. Тебе хочется… тебе хочется…
Тебе уже хочется, чтобы он всегда был твоим. Чтобы твои детишки были похожи на него. Это удивительное желание, ты и сама ему не веришь. Ведь ему нет еще и семнадцати… и ты совсем немного старше. Никто не научил вас, что с этим делать. Просто сказали, что это нельзя.
Пусть даже ты одна на этом свете и тебе некому приказывать. Но чертовы правила взрослых сильнее законов природы.
Слышно, как в ванной шумит вода. Наверно, твой парень тоже слегка сходит с ума, глядя в зеркало. Впрочем, ты не можешь знать, что он чувствует. Можешь только догадываться. Но лучше не думать об этом.
Ты хочешь прикрыться одеялком, потому что тебе холодно.
Тебе холодно без него. Тебе одиноко. Ты уже принадлежишь ему. Или он тебе. Вы не можете жить друг без друга. Даже слишком буквально.
Потому что его нет рядом. И страх возвращается.
Кто-то как будто трогает тебя ледяной ладонью… и сдавливает сердце.
– Это все-таки случилось, – говорит ледяной голос в голове. – Как я ни старался тебе помешать. Ты дрянь. Развратная дрянь.
– Дрянь, – беззвучно повторяет Маша. – Это опять ты, Северус.
– Пусть будет так. Мне нравится это имя.
– Но я же знаю, что тебя нет. Ты просто моя болезнь.
– Окей. Именно поэтому я не уйду. Не-ет, я не дам тебе вылечиться, Мария. Ты моя навсегда. Ты пробовала заглушить мой голос своими антидепрессантами, но это все равно что сунуть в уши эйрподсы… ведь я все равно внутри. Я твоя музыка. Твоя единственная любовь. Твоя отложенная смерть. И я возьму тебя, когда захочу. И сейчас я рассержен, Мария. Очень рассержен. Откуда опять взялся этот чертов мальчишка? Я же предупреждал: тому, кто к тебе приблизится, придется плохо…
– Ты его не тронешь, – говорит Маша.
– Почему? Что ты мне сможешь сделать? Снова попроситься на выход? Устроить спонтанный передоз? Ты все время от меня ускользаешь. Но в этот раз ты никуда не денешься.
– Верно. Только я и не хочу никуда уходить. Потому что уйдешь ты.
– С чего бы это?
– Он меня любит. И я его. Ты здесь лишний, Северус.
– Нет! Тебя невозможно любить. Ты уродская уродина. И ты никого любить не можешь. Ты даже не сможешь произнести это слово: люблю. Не сможешь сказать это вслух. У тебя не получится. Куда тебе? Ты даже улыбаться не умеешь…
Странно: его голос становится по-детски капризным. В нем больше нет силы. Он не способен напугать даже глупую маленькую девчонку. А Маша сегодня стала взрослой. И она его больше не слушает. А что она слушает? Шум воды в ванной. Там – ее парень. Он вовсе не воображаемый. Добрый и ласковый.
– Я его люблю, – говорит она. – Слышал, Северус? Я могу произнести это слово. И еще кое-что могу произнести. Пошел вон. Сказать, куда?
– Ах ты, противная девчонка… хочешь избавиться от меня? Это будет дорого тебе стоить…
Он не успевает договорить. Дверь ванной распахивается, и в комнате сразу становится светлее.
– Маш, – говорит Максим. – Ты тут не замерзла? Под теплой водичкой так приятно…
Маша смотрит на него. Он даже не потрудился накинуть на себя полотенце. Это выглядит великолепно. Он больше не стесняется, и она тоже. Еще вчера это казалось немыслимым.
И еще что-то происходит в этот самый момент. Что-то чудесное.
– Ты улыбаешься, – говорит он. – Как же это красиво!
И правда, она улыбается. Таинственно и призывно. Если это и испытание для него, то он его прошел. Он выучил секретные слова.
– Я тебя люблю, – говорит он. – И ты знаешь… я только тебе это говорил. Больше никому ни разу в жизни. А ты?
– И я… и я тоже никому…
– Тогда мне скажи…
Она шепчет что-то еле слышно. Надо попробовать еще раз, а то вода в ванной шумит. Он даже не выключил душ.
– Я люблю тебя, – говорит Маша.
«Люблю» – волшебное слово. «Люблю тебя» – даже еще волшебнее. Она повторяет эти слова еще раз, будто привыкает к их звучанию: я… люблю… тебя.
У нее абсолютный слух. И удивительный голос. Не случайно же Максим в нее влюбился?
Он ее понимает. И он делает все как надо.
А потом они плещутся в ванной, залив водой все вокруг. Они вытирают друг друга полотенцами – это что-то забытое, из детства, но сейчас оно куда интереснее. Максим садится на ковер у ее ног, и она, чуть помедлив, кладет руки ему на плечи. В его руках телефон: самое время сделать селфи? Их тела прекрасны и совершенны, как мраморные скульптуры Огюста Родена в Эрмитаже. Они рассматривают фотку на экране: время как будто остановилось. Это еще одно чудо сегодняшней ночи.
– Не вздумай показывать никому, – говорит Маша.
– Подожди… ну-ка, улыбнись еще… ага, вот так… давай Кристинке пошлем?
– Совсем сдурел?
– А чего сразу сдурел-то…
Нет больше никаких масок. Нет голосов внутри. Есть только эти двое, и их любовь, и космическая ночь за окном. Потом они наконец засыпают, обнявшись, под одним тонким одеялком, чтобы проснуться через полчасика… И даже не надо спрашивать, чем они занимаются после.
– Как же все-таки это все круто, – говорит он немножко позже.
Ну а как удержаться, чтобы не похвастаться? Пусть хотя бы перед Машей? Больше-то никого поблизости нет.
Но она закрывает глаза. И шепчет:
– А вдруг это… когда-нибудь кончится? Я не хочу возвращаться туда… под маску… в это свое уродство…
– Не бойся. Помнишь, я обещал тебя вылечить? Мама всегда хотела, чтобы я пошел в медицинский. Наверно, у меня бы получилось.
– Со мной все очень плохо, Максимчик. Моя болезнь слишком глубоко… Эти адские демоны внутри… Это просто ужасно. Теперь это прошло, но что если оно вернется?
– Нет, – говорит Макс мягко. – Я знаю, что это
