Наши тонкие струны - Крис Таллик
– Может, ты сейчас ей позвонишь и скажешь об этом?
Он и глазом не моргнул. Он тянется к телефону. Он и правда готов позвонить. Ну что же, это тоже идет ему в плюс. Кристина Кляйн не будет настаивать на проверке.
Она же не злобная тварь. И не паучиха.
– Я, кстати, говорил ей что-то такое… вчера, – тут он хмурится. – Вот вообще не помню подробностей.
– А она?
– Вцепилась мне в рожу. Прямо на этом банкете. Чуть все волосы не вырвала.
– Вот так? – Крис больно дергает его за золотые вихры. Что называется, до слез.
– Даже сильнее…
– Так?
Когда дергаешь парня за волосы, будь готова к тому, что он поддастся и повалится лохматой башкой прямо тебе на колени. После чего очень удобно надрать ему уши. Кстати, они и так были красные от стыда.
– Ненавижу тебя, – цедит Крис сквозь зубы. – Так бы и убила.
– Не надо. Я же попросил… прощения…
– Просто не люблю пафоса. А то бы точно изувечила.
– Пальцы только не ломай. Остального не жалко…
Это наш герой мужественно шутит. Но в голове Крис проносится одно очень неприятное воспоминание.
Недавно один чел угрожал ей примерно таким же образом. Обещал раздробить пальцы дверью.
Злобный монстр.
Его тоже никак не забыть. Девочки не могут забыть… своего первого. Первого настоящего. И первого настоящего мерзавца – особенно.
Интересно, как обстоит дело с мальчиками?
Она отпускает сережкины уши.
– Мне вообще ничего не жалко, – говорит она. – И себя не жалко. Я не собираюсь тут плакать и рыдать, как брошенная невеста. И мстить никому не собираюсь. Мы музыканты. Мы должны играть музыку. Мне нравится, как ты играешь. Ты красивый. Ты классный. Я хочу, чтобы ты был с нами… со мной.
Он боится поднять голову, чтобы она не передумала. И молчит. И тяжело дышит.
Крис опять запускает пальцы в его волосы. Сжимает так, чтобы ему стало чуть-чуть больно:
– Только запомни на будущее. Если я захочу тебя бросить, я брошу. И никогда не вернусь.
076. Вечная история
В номере за стеной все идет по-другому.
Еще вчера Максим не поверил бы, что так может быть.
Он широко раскрыл глаза, увидев, как Маша выходит из ванной, босиком, в махровом гостиничном халатике.
Нет, нет: он увидел только ее силуэт в ярко освещенном дверном проеме. Наверно, так пришельцы спускаются из своих летающих тарелок, чтобы забрать какого-нибудь зазевавшегося дурака к себе на далекую планету.
Дураки редко бывают против. По крайней мере, еще никто из них не жаловался.
И вот Макс сидит, ошеломленный, и не может глаз оторвать от чудесной фигуры, что возникла перед ним в лучах света, такой знакомой и новой, такой стройной, с темными локонами ниже плеч.
Кто-то что-то говорил про любовь с первого взгляда? О да, такое случается. Жаль, что первый взгляд редко бывает информативным, поэтому образ приходится достраивать в воображении (лет с тринадцати проделывать это легче легкого, даже нейросети не нужны). Но тут наступает время второго взгляда – вот примерно как сейчас, уже немножко влюбленного и немножко нескромного взгляда, – и тебя совсем уносит, и еще можно зажмуриться, но лучше смотреть во все глаза, чтобы ничего не пропустить!
В комнате темно. За шторами садится солнце. Макс еще пару секунд думает о том, что, скорее всего, и ему стоило бы принять душ, – кажется, взрослые всегда так поступают в подобных случаях. Но эта мысль, едва возникнув, уже кажется смешной и ненужной. Потому что теперь он точно знает, что делать.
И это очень неожиданно, то, что он делает.
Он включает в телефоне их песенку:
Ты мое солнце.
Пусть они все говорят, что ночь будет вечной.
И вот он уже рядом с Машей, и его руки на ее плечах, как когда-то, одной питерской ночью, на лестничной площадке, выложенной белой метлахской плиткой.
Это лучший танец в мире, и даже неважно, кто кого ведет. Главное – куда.
Никто из них не знает адреса, но там должно быть хорошо.
Максим бережно откидывает назад ее темные волосы, еще слегка мокрые. Чуть склоняет голову и прикасается губами к ее губам. Нет, нет, опять все не так! Он просто целует ее крепко-крепко в этой жаркой влажной темноте и никак не может оторваться. И ее махровый халатик доверчиво распахивается, а потом и вовсе скользит на пол. Теперь и Максиму надо поскорее сорвать с себя футболку и все остальное, ненужное, и уже тогда обнять ее, прижать к себе и не отпускать, даже если бы она и хотела освободиться – но она и не думает об этом.
Дурацкое шелковое покрывало летит прочь. И эти двое опускаются на гостиничную постель, как на поверхность неведомой планеты. Что там говорил тот Армстронг, который не музыкант, а астронавт? Да какая разница? Пусть это и вечная история для всего человечества, но это главный шаг для них.
078. Через Вселенную
Это немножко больно. Это немножко жарко. Это удивительно. И совсем не страшно. Больше ничего не страшно, потому что тебя любят.
В жизни нет ничего лучше.
Маша не может улыбаться. Она может слегка прикусить губы, чтобы не вскрикнуть в самую первую секунду, когда все происходит.
Этот мальчик боялся сделать ей больно. И она боялась. Но это не та боль, которой нужно бояться. Потому что ты уже знаешь, что придет за ней.
Твое тело горит. Это он зажег в тебе огонь. Еще минуту назад – чужой и непонятный парень. И вот – он твой.
От него словно бьет током. И твое сердце бьется все чаще, потом вдруг замирает и колотится снова. И ты опять немножко боишься, что вот сейчас умрешь и не узнаешь самого главного, и ты видишь, как он тоже стискивает зубы и зачем-то вскидывает голову, когда становится хорошо.
Тебе повезло. Сейчас ты это узнаешь.
Последний разряд электричества пробегает по нервам, а дальше твое тело само взрывается и рассыпает искры.
И ты улетаешь. Летишь через Вселенную, и звезды вокруг то вспыхивают, то гаснут.
Ну да, что-то подобное случалось одинокими летними ночами, но это совсем другое, и тогда тебе некого было обнять, кроме подушки или, например, большого белого игрушечного гуся с желтыми лапами. А теперь у тебя есть твой парень, сильный и послушный, и ты можешь делать с ним все, что хочешь.
Он опускает голову тебе
