Наши тонкие струны - Крис Таллик

Микрофон ловит его слова и транслирует на всю мировую сеть. Но он больше не смущается. И ничего не боится. Он целует ее в израненные губы.

Маша прячет лицо на его груди. И он заслоняет ее от чужих глаз. Кажется, сегодня он стал взрослым.

073. Музыка внутри

Спонтанный концерт окончен. Прожекторы погасли, усилители остывают. Максим и Маша в сторонке что-то говорят друг другу, не глядя ни на кого.

Сережка, увидев это, только головой покачал. Подумал. Не решил ничего и отправился искать туалет.

Крис осталась на сцене последней. Теперь можно не спешить. Она подсчитала донаты: на поезд до Питера им хватит. Хватит даже на гостиницу. И немножко погулять по Москве.

В зале никого. То есть почти никого.

В последнем ряду на черном пластиковом раскладном стульчике сидит Ника с бумажным стаканом. Она уткнулась в телефон. Всем своим видом она хочет показать, что оказалась тут случайно.

Ну конечно. Всего-то и надо было увидеть уведомление о стриме.

Она со злости удалила канал «Ника TEENS», но осталась подписанной на Кристалликов.

Крис вешает арендную гитару на стойку. Спускается в зал. Садится рядом.

– Привет, – говорит она. – Ты давно здесь?

– Не очень. Затерялась в толпе поклонников. Везет вам… вас так любят… я сейчас комменты почитала. Вы молодцы.

У Крис отлегло от сердца. Ей хочется тоже сказать своей сопернице что-нибудь приятное. Ну, если получится.

– Хорошо выглядишь. Ты чего, вчера не праздновала?

Ника трогает лоб.

– Да как тебе сказать… Если эпический провал – это праздник, то да. Праздновала.

– Почему сразу провал? Первое же место?

Крис не издевается, нет. Просто ей трудно поставить себя на место развенчанной принцессы. Которую вдобавок бросил парень… который до этого бросил ее, Крис… которого она, Крис, заставила в себя влюбиться…

Это же просто бред какой-то.

– Первое место, ага, – соглашается Ника. – Очень радостно. Только теперь все результаты отменят. Призы отберут. Папа сказал, организаторам уже позвонили. Скандал международного масштаба, самим уже не разрулить.

Крис хмурится:

– Значит, ты пришла Сереге предъявить за это?

– Крис. Я не за этим пришла. Там сразу по пяти участникам есть вопросы, не только по нам.

– А зачем тогда?

Ника откладывает телефон. Смотрит на нее долгим и странным взглядом. Крис не может его расшифровать. Это ей только кажется, что она хорошо разбирается в людях. И даже делает заметки про каждого при помощи нот и эмодзи в одну строчку.

Мелодия принцессы сложнее.

– Скажи мне, Кристи… – начинает она. – Твой Сергей… ну вот почему он тебя выбрал, а меня так пафосно послал? Со мной что-то не так? Я ведь тоже хотела… собрать супергруппу… как и ты. Ну и что, что я ее купила? Ты же «мерс» не собираешь сама на заводе, а покупаешь готовым?

– Не знаю. Я не покупаю мерсов. У меня на это денег нет.

– Да блин… я не об этом. Я хочу понять, Крис, почему у тебя музыка получается, а у меня нет? Может, ты секретный метод знаешь? Я ведь тоже пробовала свои песни писать… но мне их в Москве на конкурсе сразу зарубили, даже не дослушали. Взяли только твою. Ну, ту самую, про солнце. Почему?

– А я знаю, почему. Сказать?

– Скажи.

– Потому что ты не любишь музыку. Не обижайся. Ты вообще никого не любишь. Только себя. А это на самом деле одно и то же… любовь и музыка… поэтому у тебя и песни не пишутся.

– Вот ты умная какая. А тогда скажи: кого мне здесь любить? И за что? Нет, ну трахаться-то всегда найдется с кем. Это не любовь, окей. А что тогда любовь?

Крис тоже смотрит ей в глаза и понимает, что принцесса не шутит. Она и вправду не знает. И она хочет узнать. Ну что же, тогда слушай.

– Любовь… это когда тебя вообще нет. Когда ты исчезаешь, и остается только музыка внутри… Примерно как сороковая симфония Моцарта, там в начале такие скрипочки играют, прямо как смычком по твоим нервам, а тебе десять лет… или нет, одиннадцать. Ты еще не задумывалась ни о чем таком, но ты уже понимаешь, как оно должно быть. Вот как эта симфония внутри. Ну, или другая. На самом деле их много, этих мелодий, и ты их запоминаешь на всю жизнь… И потом ты всех проверяешь: сможет он это в тебе включить или не сможет. Ты думаешь, это легко? Ведь обычно никто не умеет…

– И ты каждого встречного… проверяешь?

– Ну да. И твоя музыка, которую ты пишешь – это тоже проверка… Тест на совместимость… Ты как будто признаешься в любви. Кому-то одному, кто тебе ближе. Или нескольким. Или всем сразу. И они приходят к тебе… и потом ты берешь, кого захочешь, – тут Крис немножко краснеет. – Это не всегда так работает. Но у меня так.

Вероника молчит. Облизывает пухлые губы.

Потом говорит очень тихо, как будто ни к кому не обращаясь:

– Обидно… у меня ничего такого никогда не будет.

– А ты правда хочешь?

– Очень. Понимаешь… я хочу, чтобы меня любили… за то, что я – это я. А не за папины деньги. Меня это еще на дне рождения выбесило. И на опен-эйре тоже. Я просто готова была сквозь землю провалиться… или порвать там всех на куски… Вы, наверно, подумали, что я идиотка и истеричка? Так ведь? А мне просто хотелось… чтобы меня наконец заметили. И оценили… как тебя.

– Ну, я не знаю, – говорит Крис. – Играй нормальную музыку, тебя и оценят. Текст напиши… не умеешь, так потренируйся… в чем проблема-то?

– Проблема в том, что… ты мне мешаешь.

– Ты с головой не дружишь? Когда это я тебе мешала?

– Например, сейчас.

Она смотрит в сторону сцены: там появляется Сергей с банкой колы. У него мокрые волосы. Наверно, добрался до умывальника. Его рубашка мокрая на груди.

Эти двое встречаются взглядами.

Сережка краснеет до ушей. И отворачивается первым.

– Слушай, Кристи, – говорит Ника совершенно другим голосом. – Ты тоже не обижайся… просто отдай мне его.

– Да щас там. Это не твоя игрушка. Это мой парень. Пусть и дурак.

– Я его все равно у тебя уведу, Крис. Я… придумаю свою музыку, если это на него так