Наши тонкие струны - Крис Таллик
– Ты еще спорить со мной будешь?
– Просто я так решила. Он будет мой. Не сейчас, так потом.
– А больше тебе ничего не надо? Шнурки там погладить?
– Мне много чего надо. Не меньше, чем тебе. Давай прямо сейчас забьемся: я тоже соберу свой проект. Оцени, как звучит: «Ника и Никто». Без всяких там гитаристов на сцене, зато с роботами-нейроидами, шикарно ведь? А там и посмотрим, кто кого сделает…
Крис хочется одновременно смеяться и плакать. А еще хочется ударить ее, да побольнее. Можно даже вот этим складным стулом. Но хитрая Ника уже стоит в проходе и готовится улизнуть:
– Так ты скажи: согласна? Хотя пофиг мне на твое согласие…
– F[…]ck you sh[…]t, – злится Крис, пробираясь сквозь ряды стульев. – Ах ты чучело… сейчас я тебя размотаю…
Но Вероника машет ей пухлой лапкой и исчезает в бесконечной анфиладе залов, увешанных гитарами и заманчивыми плакатами. Кажется, роботы-нейроиды там пока не продаются, но это не навсегда.
Сережка робко приближается, а сам все-таки косится на убегающую бывшую (бывшую еще совсем недавно настоящей). Но Крис вне себя от ярости. Она хватает его за воротник:
– Тебя тоже ушатаю! Дон Жуан чертов! Маленький принц! Сам накосячил и меня позорит!
– Почему?
– Потому что я как дура тут должна из-за парня драться со всякими шлюхами! Мне больше делать нечего? Вы за кого меня принимаете?
Он мягко высвобождается. Берет ее за руки. И так же мягко спрашивает:
– Мне уйти?
Крис смотрит на него. Смешно морщит нос. От него пахнет свежевымытым телом. Точнее, жидким мылом со вкусом яблока. Он любит чистоту. К нему и грязь не липнет, если он сам этого не захочет.
Такое тоже бывает с мальчиками. Хотя и редко.
– Можешь уходить, конечно, – говорит Крис. – Я напишу про это суперхит. Так все делают. Начиная с Эдит Пиаф и этой… Гвен Стефани. Но есть одна проблема.
– Какая?
Ее голос дрожит. Вот уж чего он не ожидал, да и она тоже. И ей приходится продолжать сквозь слезы:
– Это будет моя последняя песня.
074. Снова в космос
И вот ближе к вечеру супергруппа сидит в обширном холле «Космоса», больше похожем на зал ожидания в аэропорту. Им пришлось понервничать. Оказывается, это не так-то просто – забронировать два номера в гостинице на четверых несовершеннолетних. Максу и Крис пришлось звонить матери – и таким образом заспойлить всю вечеринку. Но вопрос кое-как решается, и на ресепшене им выдают четыре электронных ключа.
В уходящем куда-то вбок коридоре десятого этажа они находят свои двери. Две комнаты расположены рядом, а за окнами должен открываться чудесный вид на ВДНХ. Есть у всего этого одна интересная особенность: мальчиков заселили в один номер, а девочек – в другой. Это было необходимым условием, и его мама Крис озвучила отдельно и очень строго. На выходе из холла охранник окинул их внимательным взглядом, особо задержавшись на черной машкиной маске, но на свое счастье промолчал.
Но сейчас за ними, кажется, никто не следит. На этаже пусто, и ковер глушит звук не хуже, чем на студии. И вообще, кому какое дело, кто с кем спит, если эта история «16+»?
Серега жмется плечом к Крис. Он ждет, кто первый скажет слово, а Крис, как нарочно, помалкивает. Выглядит это забавно.
Зато Макс просто держит Машку за руку. Нет, они ни о чем не сговорились заранее, хотя и успели много о чем поговорить.
Крис поднимает глаза на Машу. И улыбается. И говорит что-то ей на ухо. Что-то важное и даже полезное, потому что та опускает глаза и кивает.
Максу ничего не остается, как обменяться взглядами с Сергеем. Пока девчонки не видят, наш Звездный Мальчик как-то по-особенному подмигивает, и младший заливается краской.
Ох уж эти парни. Еще вчера ночью Серега всхлипывал в микрофон наушников и сквозь слезы умолял о прощении (пусть даже наутро все начисто забыл). Ожил, утерся – и вот уже готов давать советы. С высоты своего романтического опыта.
Ну да. Он хлопает себя по карману, где лежит телефон. Типа, пиши, если будут вопросы. Самое смешное, что Макс всерьез подумывает воспользоваться этим предложением.
Уж слишком он волнуется.
– Ребят, не расходимся надолго, – напоминает Крис. – Мы же команда, если кто забыл. Кто будет жив – ночью можем по городу погулять. – Может, завтра? – говорит Макс.
Сережка хмыкает слишком громко, и его пихают в бок.
А дальше… дальше двое парней меняются картами. И все четверо заходят в двери – строго мальчики с девочками, что соответствует нашим традиционным ценностям, как заметил бы Филипп Филиппович Бессонов.
Плевать на ценности. Просто Кристаллики супергруппа. И они делают что хотят.
В дверях Макс прикасается к машиному плечу. Жар ее тела обжигает. «Это же космос», – проносится в голове у Макса, но эта мысль тотчас же растворяется в безвоздушном пространстве, занавешенном шторами, а если включить свет, то можно будет увидеть на столе скромный гостиничный комплимент: одну-единственную розочку сорта «Candlelight» в стеклянном стакане.
075. Я хочу, чтоб ты был
На столе в соседнем номере тоже роза, но почему-то красная.
– И что мне с тобой теперь делать? – спрашивает Крис у Сергея.
Они сидят рядом на гостиничной постели. Вроде и рядом, но как будто чужие. Или наоборот – будто они сто лет знакомы и видят друг друга насквозь. И все, что они там видят, им хочется забыть.
Ничего не поделаешь. Между ними – всего один, но фатальный вопрос. Всего одна, но самая обидная обида. Всего одно предательство. И это никак не удалить из памяти.
А тут еще эта сумасшедшая Ника со своим наглым заявлением.
Что-то ведь она и сейчас пишет на его телефон. Вон он валяется, на столе рядом с алой розой. Уведомления зажигаются и гаснут.
– Ну прости, – говорит Сергей. – Ты же видишь: она сдвинутая. Пострадавшая на всю голову.
(Конечно, он использует другое слово).
– Любишь сдвинутых? – тонко интересуется Крис.
– Я сперва думал, что она… просто немного без тормозов. Как ты.
Ответ засчитан. Крис фыркает от смеха, как кошка. Но потом вспоминает, что ей надо злиться и негодовать:
– Ага, ага. Ты просто нас перепутал. Хочешь, чтоб я поверила?
– Да нет же. Я потом понял… Она не такая, как ты. Она просто использует парней, как… Ну, в общем, использует. На самом деле ей на тебя вообще наплевать. Она как паучиха. Она
