Две секунды после - Ксения Ладунка
— Я бы отказался от всего ради тебя… — продолжает он. — Мне никто не нужен, кроме тебя…
Плавно, прочувствовав каждый дюйм, я погружаю Тома в себя. Из его горла вырывается то ли рык, то ли стон.
— Белинда, презерватив, — хриплым голосом останавливает меня Том.
— Все в порядке. — Я касаюсь его груди, неторопливо раскачиваясь взад-вперед. — Мне выписали таблетки в больнице.
Услышав мои слова, он расслабляется и толкается навстречу. Мы делаем все медленно: получаем удовольствие от каждого движения, касания, поцелуя. Мы так давно не наслаждались друг другом. Быстрый секс был бы кощунством.
Том отрывается от подушки и, сев в кровати, притягивает меня к себе. Скользит ладонями по вспотевшей спине, задевает своей грудью мою. Я обнимаю его за шею, целую, принимаю толчки и двигаю бедрами.
Мы так близко, и это так нежно, что хочется улыбаться от счастья.
— Том, я тебя люблю, — признаюсь я, не в силах сдержаться.
— Бельчонок, я тоже очень люблю тебя, — Том тесно прижимает мое тело к себе, целует в плечо, становится более резким.
Я зарываюсь руками в его влажные волосы. От объятий тяжело дышать, но именно такая близость мне и нужна: чтобы ни миллиметра не было между нашими телами, и они находились так плотно, словно мы одно целое.
Я испытываю головокружительное удовольствие, какого не было никогда — раньше все было слишком сложно: девственность, зависимость, секс без любви.
Сейчас проще. Опираясь о плечи Тома, я насаживаюсь на его член интенсивнее. Он ускоряется, выбивая из меня стоны при каждом резком проникновении. Я вдруг чувствую, что дрожу, а потом волна неожиданного наслаждения накатывает откуда-то изнутри, поднимаясь сначала к сердцу и хватая его сладостной судорогой, а потом расслабляясь и разливаясь жаром в ноги. Внутри все мучительно сжимается, и пока я кончаю, на пару секунд как будто отлетаю в другой мир.
Кажется, я громко стонала, но не помню насколько. Бессильно опустившись Тому на плечо, я чувствую, что он надрывисто дышит и не двигается. Потом опускается на подушку, потянув меня следом.
— Ты все? — тихо спрашиваю я.
Он кивает. Надо же. Мы кончили одновременно, а я даже не заметила. Наверное, так оно бывает, когда вы делаете это вместе.
Немного полежав на Томе, я перебираюсь на кровать и ложусь щекой к нему на грудь, слушая гулкое, частое сердцебиение. Он обнимает меня за холодное плечо горячей рукой. Чуть приподняв взгляд, я рассматриваю татуировки на его теле — извилистую черную змею, начинающуюся между прямых мышц пресса и заканчивающуюся посередине груди; надпись курсивом под ключицами «Be silently down»; человек с раздвоенным лицом, одно из которых плачет, а другое смеется, — справа на груди; звездные небо и полумесяц слева.
Он гладит меня по руке, чмокает в макушку. Подтянувшись к нему, целую в губы. Отрываясь, смотрю в лицо. Провожу ладонью по гладкому, выбритому подбородку, разглядываю мелкие морщинки в уголках глаз и обнаруживаю едва заметную родинку на загорелой щеке. Улыбаюсь своей находке. Том улыбается в ответ, убирая за ухо мои волосы. Он гладит меня по щеке, и я жмурюсь от удовольствия, вспоминая, какие у него шершавые, но ласковые пальцы.
— Никакой больше депрессии, Том, слышишь? — Я уверенно смотрю на него.
— Детка, я этим не управляю…
— Не управляешь, но ты делаешь недостаточно… Ты пьешь таблетки?
Том молчит, продолжая гладить меня по волосам и разглядывать их.
— Прошу, — говорит он. — Перестань так волноваться. Со мной все будет хорошо. Я прожил с этим всю жизнь. Просто прими меня таким, какой я есть, со всеми закидонами и тараканами.
— Закидоны и тараканы — это одно, а обострение — другое, — обиженно говорю я, ложась ему на грудь.
Я решаю больше не возвращаться к этой теме. Если он не хочет поднимать ее, я не буду. Раз он уверен в себе, я тоже должна быть уверена в нем.
Совсем немного полежав в кровати, я встаю и натягиваю одежду. Том корчит расстроенное лицо:
— Ты куда?
— Пить хочу, — подойдя к двери, я добавляю: — Готовься ко второму разу, старик. Я сейчас вернусь.
Том смеется, и это настоящее счастье — видеть на его лице эмоции. Уже в коридоре я слышу, как он просит принести воды и ему.
Я сбегаю по лестнице в гостиную, оттуда попадаю на кухню, где наполняю стакан водой и выпиваю. Наполняю второй, чтобы отнести наверх, но резко останавливаюсь: слышится звук поднимающегося лифта. Что за черт? Меня сковывает от ужаса. Кто мог сюда попасть? В эту квартиру лифт поднимется только по специальной ключ-карте. Неужели кто-то раздобыл ее? Грабители? Убийцы? Сумасшедшие фанаты?
Или же… мой отец? О, нет…
Поборов страх и на цыпочках пройдя в гостиную, я собираюсь крикнуть и напугать пришедшего, но голос застревает в горле. Стуча каблуками, в гостиную заходит Марта. Я чуть не задыхаюсь от увиденного.
Мое лицо явно вытягивается от удивления, а вот Марта спокойна: она оглядывает меня с ног до головы и без приветствий говорит:
— Где Том?
— Он… — Я сглатываю. — Он спит.
— Понятно, — говорит она и, скривив губы, командует: — Разбуди его. — А у меня отчего-то нет сил ей противостоять.
Со звоном в ушах я поднимаюсь в спальню. Ставлю стакан на тумбочку, сажусь на кровать. Улыбаясь, Том тянется ко мне за объятиями, но я уворачиваюсь и выдаю:
— Там Марта.
Он замирает, шокировано переспрашивая:
— Что?
— Марта пришла. Как она сюда попала?!
Подскочив с кровати, Том начинает искать во что одеться.
— У нее есть ключи, — коротко отвечает он, натягивая трусы.
— Чего?! — я поднимаюсь на ноги. — Ты прикалываешься?! А если бы я ходила голая?!
— Это условие нашего договора. Чтобы я мог видеться с Джоуи.
— Я не могу понять, что ты сделал ужасного, раз она так тебя прессует?!
Том качает головой и вылетает из комнаты. Раздраженно вздохнув и уговаривая себя просто принять происходящее, потому что эта драма с дележкой ребенка не закончится никогда, я спускаюсь вслед за Томом.
— Марта, — говорит он, как только видит ее.
— Почему ты не был у врача? — спрашивает она с таким лицом, будто от нас с Томом воняет.
Увидев настолько нескрываемое недовольство, мне становится неприятно. Том молчит. Он две недели не выходил из дома, даже не поднимался с кровати. У него депрессивный эпизод, вот почему он не был у врача.
— Ясно, — говорит Марта, разглядывая нас с Томом с ног до головы.
Пытаясь сбросить это напряжение и заодно сбежать, я направляюсь в коридор и невзначай бросаю:
— Пойду-ка я.
— Нет, останься, —
