Две секунды после - Ксения Ладунка
Замерев, я перевожу взгляд на Тома, но он сосредоточен исключительно на ней.
— Раз ты тут, то должна знать, что происходит.
Нервно облизнувшись и смотря себе под ноги, я подхожу ближе. Вытащив из сумки стопку бумаг, Марта опускает их на стол.
— Подписывай, — она кивает на них, обращаясь к Тому.
— Марта, иди ты! Я говорил тебе миллион раз, что не буду этого делать! — молниеносно взрывается он. — Сколько еще раз я должен повторить?! — рявкает он так громко, что я вздрагиваю.
Марта поднимает брови с выражением: «Только попробуй дернуться в мою сторону, и ты поплатишься». Я ни черта не понимаю. Что происходит и зачем тут нужна я?!
Словно прочитав мои мысли, Марта говорит:
— Белинда, посмотри документы и скажи, что ты о них думаешь. — Она протягивает бумаги мне и я, стушевавшись, неуклюже беру их в руки.
Сажусь на диван, и под взглядами этих двоих пытаюсь вчитаться и понять смысл.
— Белинда, брось это, — говорит Том, пытаясь подойти, Марта выставляет руку, и он отшатывается.
Но я уже нырнула в текст и останавливаться не собираюсь. Заголовок гласит: ЗАВЕЩАНИЕ. Я хмурюсь, ничего не понимая. У них кто-то умер, и им нужно поделить наследство? И зачем ему это подписывать?
Довольно быстро я улавливаю суть: нет, никто не умер. По крайней мере, пока. Это завещание Тома, и оно говорит о том, что после его смерти все, что он имеет сейчас, и все, что наживет в будущем, пока не находится в браке и не имеет других признанных детей, достанется Джоуи. Что все права и денежные средства, вырученные с его музыки, написанной раньше и в будущем, перейдут Джоуи. А если Том умрет до того, как заведет новую семью, Джоуи достается все без исключения. И никто другой не имеет права на это претендовать.
Пунктов договора так много, что я даже не рассчитываю прочитать их все. Посмотрев на Марту, я спрашиваю:
— Завещание? Зачем это?
Присев ко мне, Марта говорит:
— Для подстраховки.
Том молниеносно загорается:
— Ты думаешь, я сдохну? Ты хочешь, чтобы я сдох?!
— Ты болен, Том, а когда люди больны, они иногда умирают.
— Пошла вон отсюда, сука, — шипит Том, и меня словно обдает ледяной водой от такого тона.
Марта задирает голову, пытаясь сделать вид, что ее это не задело.
— Белинда, скажи, пожалуйста, разве я неправильно поступаю? Разве то, что я хочу обезопасить будущее своего ребенка, это плохо?
Она ждет ответа, но я не могу вымолвить ни слова: почему я вообще оказалась между ними двумя?
— Разве неразумно внести условия сейчас, пока с отцом все в порядке, он снова не зашел в психоз и не сотворил что-то с собой, раз уж пропускает врача и явно не отслеживает свое состояние?! — кричит Марта. — Как мне реагировать, Том?! Я же не знаю, что с тобой происходит! Понятия не имею, в каком ты сейчас состоянии! Как я могу быть уверена, что завтра ты не умрешь, и мне не придется выбивать для Джоуи то, что и так принадлежит ему?!
С Марты слетает маска надменности, и в ее глазах я вижу отчаяние и слезы.
— Со мной все в порядке, Марта! Я не могу посещать врача, когда работаю!
— Я не дура, Том! Я не прошу тебя идти к доктору, когда ты улетаешь на гастроли! Но я знаю, что ты уже несколько недель в Окленде! Я все понимаю, туры, перелеты, проблемы, но тебя и до этого не было! Я больше не могу просто сидеть и надеяться, что с тобой все хорошо!
Слезы стекают по щекам Марты, и я чувствую, как ком встает в горле. Я будто проживаю ее боль, и меня пронзают тысячи острых иголок. Я ее понимаю.
— Марта, слушай. — Увидев, что она плачет, Том переходит на спокойный тон. — Со мной все в порядке. Клянусь тебе, в порядке! Марта, я на колесах, ты же знаешь. Я не схожу с ума, принимаю лекарства! Я просто… не могу сейчас пойти к врачу. Я не могу. Это не объяснить.
Вытерев слезы, Марта качает головой.
— Ты сам-то себя слышишь? «Со мной все в порядке, но я не могу пойти к врачу». Ты издеваешься?
— Мне нужно время. Я приду, Марта, но эту чертову херню я подписывать не буду!
Марта поворачивается ко мне:
— Ты что скажешь?
Я разрываюсь между пониманием того, что Марта права и сочувствием к Тому.
— Ну… У моего отца тоже есть завещание. — Я пожимаю плечами, начав издалека. — Когда-нибудь я буду ему благодарна за то, что он его написал.
Том сжимает челюсти так, что на лбу у него выступает вена.
— Поверить не могу, — шипит он.
— Значит, так, — говорит Марта, забирая у меня бумаги и возвращаясь к своему холодному тону. — Ты сейчас это подписываешь, или я собираю все документы о том, что ты полгода не был у врача, и иду в суд с просьбой снять с тебя опеку и оформить на Уолта.
Я вспоминаю, кто такой Уолт. Ее парень. Или уже… муж? Что случилось, пока я была на реабилитации?
— Нет, Марта, ты не можешь… — Голос Тома срывается, он качает головой. — Ты не можешь так поступить!
— Ты нарушаешь уговор, Том. Мне необходимо знать о твоем состоянии, для этого ты должен ходить к врачу. Если ты не делаешь этого, я могу лишить тебя опеки. Ты знаешь все, но пользуешься моей уступчивостью. Сам довел до крайности, так что либо подписывай, либо больше не увидишь Джоуи.
Я закрываю глаза. Неправильно, с ее стороны, шантажировать его ребенком, а с его — пренебрегать обязательствами и здоровьем. Вся эта ситуация — неправильная, черт возьми. И то, что я нахожусь тут, — тоже ненормально.
Том закрывает глаза, громко дышит через рот, запускает руки в волосы и сжимает их.
— Марта, пожалуйста, я схожу к врачу, обещаю…
— Нет, Том. Хватит с меня. Подписывай, и я уйду.
Он трет ладонями лицо, потом обреченно смотрит на бумаги. Садится в кресло, Марта дает ему ручку и договор. Со всей злобой, что только в нем есть, он смотрит на нас и начинает подписывать, оставляя по автографу на каждой странице.
Когда дело закончено, Марта забирает бумаги, возвращает их в сумку и прощается. Под стук ее каблуков мы остаемся с Томом наедине. Опустив голову на руки, он явно пытается сдержать слезы. Испугавшись таких эмоций, я придвигаюсь к нему и касаюсь плеча в попытке поддержать. Резко отстранившись, Том плюется:
— Не
