Две секунды после - Ксения Ладунка
— Я взвешу все «за» и «против» и дам тебе ответ, — говорю я через некоторое время.
Поджав губы, Том кивает. Я отчетливо вижу: он расстроен. Надеялся, что я без раздумий соглашусь, но нет больше той безбашенной девчонки. Я должна хорошенько подумать перед тем, как принимать такое серьезное решение.
Глава 24
Я оказываюсь абсолютно права: объявление о предстоящем туре сильно подкашивает состояние Тома, и мне даже не нужно заходить в интернет, чтобы знать, из-за чего это происходит. На него это давит, очень сильно. Он считает работу единственной ценностью в своей жизни, и если та оказывается под угрозой, ему страшно потерять абсолютно все, что имеет. Я могу принять его чувства, но не понимаю, почему ему это важно. Наверное, дело в том, что мне самой не нравится такая работа, но все же я пытаюсь поддержать Тома, обесценивая его труд.
Я каждый день занимаюсь своими делами, не нарушая расписание: хожу в приют, где меня наконец-то допустили до животных, и я кормлю щенят и котят, умиляясь от их кругленьких животиков и огромных глаз; встречаюсь с Адио, который учит меня справляться со срывами; хожу на «Анонимных наркоманов», где мы обсуждаем нашу жизнь и делимся друг с другом опытом. Все остается, как обычно, кроме одного: я живу у Тома.
Звучит прекрасно, если бы не одно но: он целыми днями лежит в спальне лицом в подушку. Я даже не вижу, как он встает с нее, ведь когда ухожу — он еще спит, а когда прихожу — он в полудреме и не особо хочет общаться. Я все понимаю, такое бывает. Сначала я решаю дать время прийти в себя, но потом понимаю, что его подавленное состояние затянулось. Ему нельзя зарывать себя еще сильнее, понимаю я, и в очередной раз придя под вечер домой, решаю растолкать его, чего бы мне это ни стоило.
Зайдя в спальню, я первым делом открываю шторы, которые были закрыты уже пару недель.
— Черт, Белинда, — шипит он, когда в глаза ему бьет закатное солнце.
Том накрывается одеялом, но я подхожу и стягиваю его.
— Хватит лежать, Том. — Сажусь рядом, удерживая одеяло на уровне его груди, пока он сопротивляется. — Тебе нужно помыться.
— Зачем, мне никуда не надо…
— Что значит зачем, Том?!
Он выдергивает одеяло из моих рук, накидывает на голову, а я пытаюсь залезть внутрь, найдя незащищенное место.
— А как же я? — возмущаюсь я, борясь с ним. — Я вроде как твоя девушка! Ты должен быть чистым для меня!
— Ты же знаешь, со мной такое бывает, я не могу ничего поделать… — бормочет он откуда-то из-под подушки.
— Да плевать! Я вообще-то молодая, мне восемнадцать лет! Мне нужен секс, много секса, очень много секса! А ты лежишь тут, как мертвый импотент!
Позволив откинуть одеяло, Том устало смотрит на меня.
— Тебе нельзя заниматься сексом после операции.
— Две недели прошло, Том. — Я поджимаю губы. — Уже можно.
Он вздыхает, прикрыв глаза.
— Давай, Том!
Я встаю, потянув его за руки. С неохотой он садится, и его отросшие волосы волнами спускаются на щеки. Небритая щетина за несколько недель превратилась в небольшую бородку.
— Ты похож на капитана Джека Воробья, — посмеиваюсь я. — Только подводки не хватает.
— Очень смешно… — недовольно отвечает он, поднимаясь на ноги вслед за моими попытками стянуть его с кровати.
Я веду Тома в ванную, поторапливая. Он еле шевелится, и меня это раздражает.
— Давай же, сделай над собой усилие! — прошу я.
— Белинда, это тяжелее, чем ты думаешь.
— Ну, прости, что я хочу живого парня, а не полумертвого!
Открыв дверцу душевой, запихиваю его туда. Чтобы взбодрить, резко включаю холодную воду.
— Черт, перестань, — ругается он, переключая на горячую.
Запихнув мочалку ему в руки, я попадаю под струи воды.
— Мойся! — командую я и закрываю дверь.
Потом, достав одноразовую бритву из-под раковины, протягиваю ее в щель душевой:
— И брейся! Между ног тоже.
Обреченно вздохнув, Том бормочет что-то, но соглашается. Зайдя обратно в спальню, я снимаю постельное белье с кровати и меняю на новое. Когда закидываю его в корзину в ванной, Том вываливается из душа.
— Ну вот, так намного лучше, — говорю я, встряхивая пальцами его мокрые волосы, и он прищуривается от летящих в лицо капель.
Том накидывает полотенце на бедра. Энергии в нем по-прежнему ноль, но я не собираюсь останавливаться. В спальне толкаю его на кровать, укладывая на чистые простыни, забираюсь следом, перекидывая ногу через его живот, и сажусь.
— Ох, Белинда… — выдыхает он.
— Что? — невинно спрашиваю я. — Еще никогда не видел меня сверху? — подтруниваю, приподнимая футболку и показывая ему живот.
Том кладет на него руку, скользя по изгибам талии и бедер. Закусив губу и тряхнув волосами, я шутливо извиваюсь, а потом снимаю одежду, оголяя грудь. Рука Тома ловко перемещается на одну из них, крепко сжимая. Наклонившись, я кусаю его за губу и оттягиваю, требовательно впиваюсь в него поцелуем, лезу языком в рот. Вопреки моим ожиданиям, Том отвечает. Воодушевившись, спускаюсь поцелуями ему на подбородок, обрисовываю губами линию челюсти, посасываю шею.
Том громко дышит, закрыв глаза. До этого мне не доводилось ласкать его, так что я только сейчас узнала, как это приятно — делать хорошо своему партнеру. Я покрываю его плечи поцелуями, спускаюсь на грудь, облизываю соски.
— Я тебя трахну, — говорю я, глядя исподлобья. — Хочешь ты этого или нет.
— Детка, боюсь, что если не захочу, не получится, — отшучивается он, жадно гладя меня по телу, но я вижу по его глазам: получится. Он хочет меня.
Проведя пальцем по мышцам его пресса, я чувствую, как волна напряжения прокатывается по его животу. Опустившись ниже, завожу ладонь за спину и освобождаю его бедра от полотенца — вставший член Тома дергается, коснувшись меня.
— Давай, малышка. Трахни меня, не стесняйся.
Закусив губу, я тянусь к своим шортам, приподнимаюсь и избавляюсь от них вместе с трусами. Возвращаясь обратно, берусь за его пульсирующий член и провожу им по влажной промежности.
— Ах… черт, — стонет Том, запрокидывая голову. Он впивается пальцами в мои бедра и просит: — Еще…
Я соскальзываю с члена, заставляя Тома посмотреть мне в глаза.
— Скажи, что любишь меня, — командую я.
— Я люблю тебя… — говорит он срывающимся голосом.
Облизнувшись, наклоняюсь к его губам.
— Скажи, как меня любишь.
Том возбужденно шепчет:
— Черт, я бы сжег весь мир ради тебя, малышка…
Распрямившись, я направляю его
