Не держи меня - Марика Крамор
— Да ты лучше свои исправь! Что ты ко мне лезешь со своими законами?! С тобой отказываются общаться все! Акрам. Я. Мама тоже может несколько дней не проронить ни слова. А ты все пытаешься направлять! Нам нужно другое! То, чего ты просто не можешь дать...
Отец молчит. Не возражает. Я не сразу осознаю, что щеки в слезах и голос уже дрожит. И только тогда замолкаю. То, что пряталось глубоко внутри, оказалось на поверхности.
— Вот это у тебя претензии… — потрясенно резюмирует отец.
— Какие есть. Я тебе благодарна за все, что ты делал для меня, но давай на этом остановимся. Я дальше как-то сама, ладно?
— Ты… то есть ты отказываешься со мной разговаривать и даже приезжать?
— Я сейчас не буду отвечать, чтобы лишнего не сказать. А ты… может, через какое-то время услышишь. Извини. Мне тоже было тяжело это говорить.
Отключаюсь с грохочущим в груди сердцем. Ощущаю бешеную пульсацию в обоих запястьях.
Роберт слышал. Или уловил суть. Но ко мне не подходит. Стоит там же, где и пять минут назад.
А я тоже не спешу к нему. Ускользаю в ванную. Хочу успокоиться и принять то, на что решилась. Как-то… безотчетно немного. Не могу сказать, что не жалею. Но и дальше так нельзя. Нельзя, как папа. И по-другому донести не удается.
— Гель… — осторожно стучится в дверь Роберт. — Ты в порядке?
— Да. Сейчас иду.
Макияж размазался — пришлось смыть. Ну конечно. Так рыдать… ни одна тушь не выдержит!
Роберт встречает сочувствующим взглядом.
— Не резко ты? — осторожно уточняет он, приближаясь тут же и предлагая теплую поддержку.
— Нормально. Он меня вынудил.
— Но ты бы не хотела таких кардинальных мер?
— Нет. Честно нет.
— Да. У всех свои сложности.
— Угу.
Он подхватывает меня на руки и относит в столовую зону, бережно усаживает на стул.
— Выше нос. У меня есть средство, которое у девочек срабатывает стопроцентно. В любой ситуации.
— Ну-ка. Открой мне Америку.
Он загадочно улыбается, и через две минуты на стол опускается вытянутая узкая вазочка. А в ней четыре шарика мороженого: шоколадное, желтое, розовое и голубое.
Рядом Роберт ставит еще какие-то баночки.
— Это Камиллкины посыпки. Миндальные лепестки, кокосовая стружка, шоколадная крошка и еще куча подобной фигни. Можешь сделать микс.
Огорчение никуда не ушло, но детский восторг и ликование немного его вытеснили.
— Она тебя не прибьет, что хозяйство разбазариваешь? — усмехаюсь я, нагло тряся над холодными шариками баночкой с миндальными лепестками.
— Постараюсь не оставить следов, — уверяет меня Роберт и целует в макушку. — Кто-то же должен и докторов лечить, — он подмигивает. — Сейчас я тебе еще чай заварю с мятой.
У меня глаза на лоб лезут.
— Откуда ты знаешь? Мужчины не больно уж увлекаются такой наукой.
— Я пятнадцать лет пытаюсь с ней совладать. Пусть не очень успешно, но сдвиги есть.
— Ты самый лучший на земле, — радостно бурчу я, увлекаясь мороженым. Стараясь забить горечь от разговора с папой. Не сразу замечаю, как блестят глаза Роберта.
— Рассчитываю им и остаться.
Потом мы уходим поваляться и досмотреть кино. Роберт в этот раз даже не пристает, просто держит меня крепко, а я вместо наблюдения за действиями актеров прислушиваюсь к размеренному биению его сердца. Большого и доброго. Заботливого и отважного.
— Роберт, — зову я его робко.
— М?
— Как считаешь, мне стоило бы позвонить твоему знакомому? Который намекнул на место в его больнице.
— Ммм… — раздумывает. — Нет. Не стоит.
— Почему?
— Он сам позвонит. Мне.
— Откуда ты знаешь?
Губы мои кривит неуверенная улыбка.
— Потому что, — Роберт целует меня в висок, объясняя, — я ему сделаю неприличную скидку на оборудование. И если он напомнит о тебе, значит, крайне заинтересован.
— А если нет? — как-то печально уточняю я.
— Поверь. Он заинтересован.
— Хотелось бы, чтобы ждали меня, а не скидку на оборудование.
— Гель, это работа. Выгода — она такая. Ты у меня маленькая еще, но потом научишься извлекать из ситуации все, что тебе полагается.
И словно в подтверждение этих слов просыпается мобильный. Не мой.
Роберт многозначительно на меня смотрит. А потом сияет улыбкой хозяина жизни и отвечает на вызов:
— Привет, Витюх.
Мне остается только подскочить на диване. Вот это совпадение!
— Да все нормально, спасибо. А, подготовил! Отлично. Да-да, все, как договаривались. Я отправлю своего менеджера, чтоб твоим хлопцам не мотаться. А то больница без начальства, — мужчины оба смеются. — Доставка недолгая. Дня за четыре привезем максимум. Обслуживание у нас, да. Отлично. По рукам. Гелена? — улыбается Роберт, не глядя на меня. — Замечательно, передам. Нет, она еще не приняла ни одного предложения. Ну и у нее ж еще отработка на старом месте. Да, я не против, если она к тебе пойдет. Если сама захочет, почему я должен быть против. Да я-то намекну. Но только, Вить… — Роберт берет театральную паузу и пожимает плечами, будто собеседник видеть может, — стесняется она у меня через протеже. Вот такая. Скромная. Ну не знаю. Тут уж ты сам. Да, я поговорю с ней, я же пообещал. Только и ты как-то… условиями, надеюсь, ее не обидишь. Я рассчитываю. Спрошу у нее и перезвоню тебе. Сегодня-завтра. Договорились, дорогой. Да, счастливо.
Отключается. А я сижу с открытым ртом. А что… вот так можно было?! Не когда меня папа пихал, а так, словно это меня очень хотят?!
— Дальше кино смотрим или пояснения нужны? — лыбится этот Чеширский Кот, наигранно уткнувшись озорным взглядом в экран.
— А ну рассказывай! — мягко бью я его в бок, уже понимая, что за этим последует.
— Ну ладно, — мурлыкает Роберт, подминая меня под себя. Утыкается губами мне в шею. — Слушай…
***
От Виктора Николаевича я вылетаю окрыленная.
Мне через семь дней можно выходить к нему! Если начальство отпустит меня через неделю отработки, а не две, то все сложится наилучшим образом!
Я игнорирую лифт, медленно ползущий с первого этажа вверх, и торопливо спускаюсь пешком.
Внизу спотыкаюсь
