Укрощение рыжего чудовища - Дарья Волкова
– Так что мне делать тогда?
– Ты все-таки вымогаешь у меня совет? – вздохнул Глеб Николаевич. – Ничего не делай. Пока. Варвара тебя сейчас всё равно к себе не подпустит. Я свою дочь знаю. У нее сейчас вулкан внутри. Сунешься – обожжёшь ее, обгоришь сам. Хотя на тебя мне плевать. В общем, дай ей время остыть.
– Долго?
– Как повезёт, – пожал плечами Самойлов. – Учитывая гены Вариной мамы, тебе может крепко не повезти.
– А если она… А как она без меня…
– За Варварой мы присмотрим и глупостей делать не дадим. Но если на горизонте появится приличный, порядочный и не такой контуженый как ты…
– Глеб Николаевич!
– Брысь с глаз моих, Тихон. Я всё сказал.
Тихона надо вычеркнуть, удалить из памяти. Сделать так, чтобы не вспоминать. Чтобы жить так, будто его не было.
Но… невозможно.
Не сходятся края раны. Физически не стягиваются, не дотягиваются друг до друга. Не хватает ткани. Нужна заплатка, имплантат, но чем? Чем заткнуть эту дыру? Думала – работой. И прогадала. Совсем не помогает. Словно в черную дыру ухали дежурства, подготовка к квалификационной работе и два семинара. Карьерные устремления ухнули туда же, в эту же самую чёрную дыру. Теперь это казалось бледным и несущественным. Тихий прогрыз в Вариной жизни огромную дыру, и ее не удавалось залатать ничем.
Только Леночкой спасалась, но даже общение с племянницей отдавало горечью. Чёртов Тихий разнёс Варе весь гормональный баланс. Вслед за проснувшимся ли-би-до попёрли в режиме гиперфункции эстрогены и прогестины. Желание иметь собственного ребёнка вставало комком в горле, когда Варя брала Леночку на руки. Будь ты проклят, Тихий…
И если бы еще о нём не напоминали постоянно. Предатель Колька. Форменный предатель! И отец туда же. Будто невзначай как о каком-то постороннем, но интересном случае, он взял и за семейным обедом рассказал в красках и лицах историю семьи Тихих. Варе поначалу хотелось закричать, заткнуть уши. А потом она слушала с замиранием сердца. Удивительная история, просто удивительная. И… и Тишу жалко. Строптивого, не сумевшего поладить с семьёй парнишку ей было до слез жаль. И пуля… В груди холодело, когда представляла, что бы было, если Коли и самой Вари не оказалось рядом? Может, и благо это? Может, для того она появилась в его жизни? Для этого и случилась вся эта цепь событий, чтобы спасти ему жизнь? Тогда цена невелика. Нет, неправильные мысли, гнать от себя, гнать.
Единственное достижение за всё это время – она не позволила себе придумать Тихону оправдание. Не морочила голову вопросом зачем он тогда пришёл. Это не имело никакого значения. То, что он сделал, не могло иметь ни оправданий, ни объяснений. Так какая, к дьяволу, разница?
Но он застрял в ее жизни. Как эта чёртова пуля в его плече, застрял в ее жизни. Постоянно болит, ноет, не даёт о себе забыть. И не удалишь. Слишком близко к сердцу.
Она страстно хотела его забыть. Но это оказалось невозможно. Он присутствовал постоянной незримой тенью. Иногда ей казалось, что стоит открыть дверь, и она увидит его. Молчит, опираясь ладонью о дверной косяк.
Визит родителей в ресторан пришлось перенести на вторую половину воскресенья – Тихон уже забыть успел, что жизнь отца накрепко связана с ритмом жизни храма. А там службы – утренняя воскресная, вечерняя субботняя. Тут же попутно сообразил и уточнил у Софии: нет ли какого-нибудь поста сейчас, чтобы меню скорректировать. Но оказалось, что поста нет, как и ограничений.
Отец настоял на том, что они доберутся сами, и Тихон в этом вопросе пошёл ему навстречу. Лишь вышел встречать к дверям ресторана.
Отец облачился в допотопный темно-серый, почти чёрный костюм. На матери было синее платье в мелких розовых цветочках. Они были такие старомодные, такие родные, что непривычно сильно защемило сердце и даже защипало в глазах. Тихон самолично открыл двери и бросил строгий взгляд на Никодима-Виталия. Персоналу были даны строжайшие указания, официантов муштровал Тин с утра самолично, а с кухни его выставили, дабы не мешал. Тихон жутко волновался. Так, словно к нему сразу налоговая, санинспекция и ОБЭП до кучи пожаловали. Даже нет – сильнее. Одобрение отца значило гораздо больше всего этого.
Аристарх Петрович остановился, оглядел зал, кивнул удовлетворённо.
– Хорошо тут. Тихо, спокойно. Солидно, – помолчал и добавил: – Добротно.
– И вкусно, – рискнул немного похвастаться Тин. – Пойдём?
К чаю Тихон успокоился. Он понял, что отцу понравилось его заведение. Впрочем, Аристарх Петрович и словами на похвалу не поскупился. Немного сказал, но от души. И у Тина так отлегло от сердца, что тут же от облегчения сморозил глупость:
– Батя, на тебе, никак, тот самый костюм, в котором ты…
Тут Тин вспомнил, когда в последний раз видел отца в этом костюме. И замолчал смущённо.
– А что? – Отец невозмутимо поправил лацкан. – Хорошая вещь. Шевиот. Нынче так не шьют, верно, матушка?
Серафима Андреевна с улыбкой кивнула.
– Я в этом самом костюме еще Серафиму Андреевну в ЗАГС водил. Английская вещь. Сносу ей нет.
Тихон не смог сдержать улыбку.
– Получается, ты за все эти годы нисколько не поправился?
И кажется, даже наоборот – костюм сидел на отце немного мешковато. Будто велик.
– А чего мне поправляться? – улыбнулся Аристарх Петрович. – Воздержание в пище и активный образ жизни не способствуют накоплению излишков. Это вот ты, Тиша, отъел за годы… щеки-то.
Тин хмыкнул. Что скажешь? Правда. За то время, что прошло с его ухода из родительского дома, он набрал килограммов десять. А то и двадцать. А может, и тридцать. Он не считал.
– А с другой стороны, – невозмутимо продолжил Аристарх Петрович, – какой же ты хозяин заведения, где людей кормят, ежели тощ, как вобла вяленая?
Тихон рассмеялся. Даже не думал. Что спустя столько лет холода в душе он вдруг возьмёт и враз растает. И что так покойно и хорошо с родителями. Так бы и сидел с ними, хоть до утра. И слушал бы рассказы об их молодости, о своём детстве, о том, как росли София и Лиза, о деде и прадеде.
Но всё имеет обыкновение заканчиваться. Даже такие душевные семейные вечера. Но прощаться не хотелось, и Тин вдруг предложил – неожиданно для себя – самому отвезти родителей домой. А что, надо руку в бою проверить. К тому же, что там ехать до той Коломны? Тем более сейчас, когда пробки все уже рассосались. К одиннадцати точно будут дома.
Его предложение обсудили
