Укрощение рыжего чудовища - Дарья Волкова
Уснули они только под утро, прижавшись друг к другу и надёжно сплетясь в объятии. Уснули так сладко и крепко, что Марфуше пришлось продемонстрировать весь свой богатый вокальный диапазон, прежде чем утомлённые любовью и лаской родители соизволили открыть глаза. Первой подскочила Варя, чуть не свалившись с кровати. В панике стала искать вещи, первыми ей попались трусы Тина, второй – его же рубашка. Ее и накинула она на себя и бегом помчалась к надрывающейся криком малышке.
Когда в детскую вошёл Тин, в кресле-качалке в окружении подушек с бутонами пионов, на его вчерашнем месте, сидела Варя с Марфушкой на руках. Дочь с завидным аппетитом кушала, иногда что-то ворча, видимо, сетовала на то, что завтрак подали с опозданием. Но, как и вчера, надёжно сжимала в кулачке мягкий хлопок кармана.
Варя смущённо взглянула на мужа из-под россыпи растрёпанных рыжих локонов. Она старательно отваживала его от присутствия при кормлении грудью – стеснялась почему-то. Но сегодня он не уйдёт. Тихон встал за спиной Вари. Марфа на секунду оторвалась от завтрака и что-то приветственно гулькнула родному человеку номер два.
– Привет, хомячок, – улыбнулся Тин дочери. – Ты кушай, кушай, не отвлекайся. Я пока маме твоей косу заплету. – Он принялся разбирать золотые пряди и потом наклонился к Вариному уху. – И чего это мы такие растрёпанные, а, Варвара Глебовна? Кто это вас так… – Он слегка прикусил ей ухо. – Растрепал?
– Перестань! – Она поёжилась от его прикосновений. Строго сказать не получилось, и вместо этого она рассмеялась. – Тиша, сделай мне чаю, пожалуйста.
– Хорошо. – Он наспех доплёл косу и направился к двери. – Тебе, как обычно, с молоком?
– Да. И штаны надень, нечего перед дочерью в одних трусах шастать!
– Она еще маленькая!
– Не заметишь, как вырастет! Так что не заводи такой привычки даже.
– Хорошо, сейчас надену. – Он обернулся уже в дверях. Взглянул на нее – убранные в косу волосы, припухшие губы, засос на шее. Сидит в его рубашке на голое тело. Кормит грудью его ребёнка. Его женщина. Жена. Его Варя…
Она вдруг покраснела под его взглядом – так обильно и быстро, как краснеть умеют только рыжеволосые люди.
– Тиша! Иди уже за чаем! И оденься!
А когда он вышел, подумала, что есть что-то приятное и правильное в том, чтобы смущаться под взглядом любимого мужчины. Несмотря на всё, что было между ними ночью. А может благодаря этому.
Он вернулся в штанах и с двумя чашками, устроился на разобранном диване, поставив Варину чашку на столик, – остывать. Варя лишь вздёрнула бровь, заметив, что футболку он так и не соизволил надеть. И неудивительно. Столько она нежностей ему сегодня ночью наговорила, в таких вещах призналась. И он этим непременно воспользуется. Да какая теперь разница. И будто не знал он раньше, как ей нравится его голый торс. Варя еще раз посмотрела на него, вальяжно устроившегося на диване с чашкой – что он там себе с утра сделал: чай, кофе, какао? Сонный, лохматый, невыспавшийся, в одних спортивных штанах и с невероятно довольным выражением на лице.
А он словно угадал ее мысли. Подмигнул. И, сняв со стола, протянул ей чашку с остывшим чаем. И совершенно точно заметил восхищённый взгляд, которым она прошлась по его плечам. Теперь точно будет ходить пару месяцев по любому поводу без рубашки или футболки дома!
Марфа Тихоновна проявила мудрость пожившего на белом свете целых полгода человека. То есть решила: «Поели – можно и поспать». Но маму далеко отпускать нельзя, а то потом опять не докричишься. Поэтому Варя устроилась в детской на разобранном диване вместе с дочкой под боком. Тина было, разумеется, уже не выгнать, и он устроился тут же, обняв обеих своих красавиц одним махом. Поцеловал жену в плечо, обтянутое собственной же бежево-синей рубашкой. Посетовал на то, что Варя – рыжая-бесстыжая, даже трусики не потрудилась надеть. Ответа не дождался, потому что обе его девочки – рыжая и русая – уже спали. И он к ним с удовольствием присоединился, прижав своё сокровище к себе покрепче. А вечером они с Варей идут в ресторан. Всё хорошо. Ну, правда же – лучше не бывает.
– Варвара Глебовна! – На лице Никодима-Виталия расцвела широкая улыбка. – Какие люди! Наконец-то почтили нас своим присутствием!
– Никодим Иванович, приветствую, – ответно улыбнулась Варя. – Вы, как обычно, на своём посту?
– А как же иначе? – Метрдотель споро освободил ее от шубки. – Вы в кабинет? Или в общий зал? Молодой человек с вами сегодня симпатичный такой – грех его в кабинете прятать.
Ей удалось ограничиться негромким смешком. Тин только бровь изогнул.
– Юноша хорош, бесспорно, – Варя поправила мужу галстук. – Но мы все-таки, пожалуй, в кабинет.
– Тогда прошу за мной.
Перед тем, как закрыть дверь отдельного кабинета, хозяин ресторана обернулся к метрдотелю. Его мимика была прочитана однозначно. Не беспокоить ни под каким предлогом до особого распоряжения. Что бы ни случилось – НЕ БЕСПОКОИТЬ.
Официант посетителей отдельного кабинета за номером три не торопился обслужить. Несмотря на то, что ресторан «ТинЪ» славился не только кухней, но и качеством обслуживания, – с предложением аперитива и за заказом в третий кабинет официант не спешил.
Зато в кабинете, за закрытыми дверями, торопились. Жадно и нетерпеливо торопились – любить.
