К востоку от Евы - Ида Мартин
– Ты про что? – Я нехотя вынырнул из бездумного созерцания. – Что я сделал? Или не сделал?
– Я – твоя мама и единственный человек, кто скажет правду. Единственный, потому что папа не хочет, а Митя в силу статуса младшего брата предвзят.
С тяжелым вздохом я отставил медведя.
– Мам, ты говоришь загадками. Я тебя обидел? Вроде за ужином все было хорошо.
– Да я просто уже не в состоянии молча на все это смотреть!
– Смотреть на что?
– На то, какой ты инертный и трусливый.
– Трусливый? Я?
– А какое еще определение дать твоему бездействию? Просто уже сделай что-то подобающее мужчине! Ходишь, маешься, не ешь ничего и пребываешь в постоянной прострации. Ты, сынок, влюблен, и это очень заметно. И я знаю, в кого. А значит, это взаимно. Потому что Наташа весь вечер в Новый год смотрела на тебя как на чудо. – Мама насмешливо фыркнула. – Чудо в перьях, да и только. Казалось бы, что может стать преградой для влюбленных друг в друга молодых людей, если это не родители и не расстояние? Если они проводят вместе по несколько суток подряд, ездят друг к другу в гости, переписываются и часами болтают в видеочате? И ведь нет никакой ссоры, а страдания есть. Выходит, дело в тебе и твоем занудном характере; не знаю, что именно вызывает сомнения, но я считаю, что ты должен прекратить издеваться над девушкой.
– Нет никаких страданий! – Я разозлился. – Как же ты обожаешь меня сватать! Но ты и понятия не имеешь, о чем говоришь! Все намного сложнее, и отношения людей необязательно сводить к пресловутому любит – не любит. Как же это примитивно, мам! Ты вроде взрослая, образованная женщина, а мыслишь категориями четырнадцатилетней школьницы. Почему вам всем обязательно втягивать меня в эти ваши женские игры? Почему я должен кого-то выбирать или что-то решать? Может, мне на фиг эта дурацкая любовь не сдалась? Захочу – заведу себе кого-нибудь, а пока не хочу, не нужно ко мне лезть!
– Ну вот. Все подтвердилось. – Мама мужественно стерпела мою вспышку гнева, ни один мускул на ее лице не дрогнул. – Я вырастила Онегина! Нет. Даже Печорина. «Заведет» он. Твоя риторика говорит сама за себя.
– Не вижу ничего предосудительного. Друзей тоже заводят.
– Я не позволю тебе превратиться в чудовище, разрушающее чужие жизни!
– Да господи! – Я уронил голову на сложенные на столе руки и остался лежать лицом вниз. – Вот именно поэтому я, как ты выразилась, бездействую. Не хочу пользоваться тем, что могу кому-то нравиться, лишь для поднятия собственного настроения.
– В таком случае оставь ее в покое.
– О! Такое я уже слышал. – Я вскинул голову. – Разве ты не знаешь, что подобные советы только побуждают меня сделать наоборот?
Мама замахнулась, будто собираясь отвесить подзатыльник.
– В один прекрасный день найдется та, которая заставит тебя рыдать кровавыми слезами, и тогда за утешением ко мне не приходи!
– Договорились.
После ее ухода я около часа метался по комнате, с трудом преодолевая яростное желание что-нибудь сломать. Но вернулся Митя, который смотрел вместе с папой хоккей в гостиной, и пришлось нацепить маску спокойствия. Однако брат сразу все понял и, чтобы не попасть под горячую руку, задавать лишних вопросов не стал.
На следующие утро я проснулся с твердой убежденностью, что ни писать, ни звонить Наташе больше не буду. Совсем. Пусть думает что хочет. Уж фантазии-то ей точно хватит, чтобы сочинить подходящую версию.
Однако она, как почувствовала, и по дороге в колледж я получил от нее сообщение: «Очень нужна твоя помощь!» Прежде ничего подобного не происходило, так что с разрывом я решил повременить и немедленно ей перезвонил. Вызов Наташа сбросила, но через минуту написала:
«У меня сейчас урок. Но можешь, пожалуйста, сегодня встретить меня из школы? Это важно».
«Во сколько?» – я прикинул, успею ли сдать зачет.
«В 14:45».
«Присылай адрес».
Я приехал к ее школе в два часа. Обошел территорию вдоль забора по периметру, постоял у калитки, поднялся на крыльцо и, уже позабыв, каково быть школьником, испытал огромное облегчение от того, что больше со школой меня ничто не связывает.
О причинах Наташиной просьбы я думал, но потом решил, что от нее можно ожидать чего угодно, а потому бросил гадать.
Наташа вышла из школы, и я не поверил своим глазам: в первые несколько секунд мне казалось, будто я вижу Еву. На ней была Евина желтая шапочка, из-под которой торчали косички, и в точности такая же, как у Евы, серая дубленка.
– Спасибо! – Она кинулась мне на шею и чмокнула в щеку. – Я знала, что ты настоящий друг.
– Не за что. Но в качестве благодарности рассчитываю услышать, что случилось.
Я забрал у нее сумку, и она поднырнула мне под руку.
– Алик.
– Что Алик?
– Возможно, ты был прав насчет него. Меня он немного пугает.
– А конкретнее?
– Он все это время просил увидеться с ним, так что приходилось говорить, что у меня много учебы, а вчера взял и приехал в школу без предупреждения. И вел себя так… Странно немного.
– Как странно?
– Как будто мы с ним встречаемся.
– И что? Кажется, ты же хотела с кем-нибудь встречаться, – не удержался от колкости я.
– Хотела, но не так. Он… – Наташа приостановилась. – Он очень упрямый. Даже не знаю, как выяснил, где я учусь. Встретил, проводил. Я просила не подниматься ко мне, но он все равно пошел.
– А мама?
– Мама на работе.
– Ну? И чего? – Я забеспокоился.
Наташа мялась, так что пришлось потрясти ее:
– Говори же!
– Полез целоваться, я испугалась, а он еще сильнее завелся, сказал, что я с ним нарочно играю и… И… В общем, так получилось, что мне пришлось его ударить. Он не понял, но и не разозлился. Просто стал смеяться, представляешь? Хохотать. Это было так страшно, Ян! Тогда я выбежала на лестничную площадку и попросила его уйти. Он послушался, но перед уходом сказал, что у нас с ним «все получится».
Меня захлестнула волна гнева:
– Почему ты мне вчера про это не рассказала?
– Не знаю. Неприятно было вспоминать. И потом, ты же меня предупреждал насчет него, а я не послушала. С того дня, когда я позвала его, чтобы узнать насчет Евы, мы с ним больше не виделись, только переписывались и пару раз общались в видеочате. Ничто не предвещало.
– Все,
