Ты доиграешься, детка - Лиза Бетт
– Марин.
Плечи невесты напряглись, и она медленно повернулась, с надеждой оглядывая толпу позади. И заметила сестру.
Никита тоже заметил Нику, и машинально шагнул к ней, чтобы оттолкнуть от жены, но я успел сжать его плечо до боли, которая отрезвила брата. Тот впился в меня разъяренным взглядом и попытался скинуть руку, но я сильнее сжал, готовый держать, пока она не сделает то, зачем пришла…
И время словно замерло. Взгляды всех присутствующих приклеились к Нике в черном, а Марина не могла пошевелиться, стояла, опустив руку с букетом, теперь просто повисшим в ее пальцах. И её платье тон в тон подходило к цветам в руках Ники. Не знаю, как у баб это получается, но она будто в точности знала, какое платье выберет сестра, и купила такие же цветы. Все вокруг стало расплываться.
Ника сделала последний шаг к сестре. Горло сдавило, а разговоры стихли, будто кто-то убавил звук на телевизоре.
Моя девочка подняла свой букет и протянула сестре.
Марина уставилась на него не дыша, моргнула, её подбородок дернулся, и она потянулась к цветам, и в этот момент Ника сделала то, отчего мое гребаное сердце остановилось и прекратило к чертям биться.
Она медленно, не отрывая взгляда от ошарашенных глаз сестры, начала опускаться на пол. На колени. К ногам невесты.
Букет невесты выпал из рук Марины одновременно с тем, как колени сестры коснулись пола у ее ног.
Ника опустила глаза, потому что не могла больше этого выносить. Дорожки слез скатились по ее щекам, и я услышал, как Никита шумно выдохнул, потому что Марина, не жалея своего платья, рухнула на пол рядом с Никой и одним рывком прижала сестру к себе, а потом хрупкие плечи начали содрогаться от беззвучных рыданий.
Белое и черное. Старшая и младшая.
Она нашла в себе силы сказать, что любит, что дорожит, и не важно, что поздно.
…Ты. Не. Влюблялся… Когда любишь, готов на все пойти, даже на колени встать…
Ника была права. Я никогда не любил. Пока она, маленькая девочка, которую не любил отец, не научила меня.
Глава 41
Ресторан, в котором проходил банкет, был в самом центре города, поэтому доехали мы до него довольно быстро. После того, как Марина обняла меня, мы никак не могли перестать плакать, но голос мамы, напомнивший, что вообще-то нас ждут гости, заставил нас обоих заторопиться в лимузин. Там мы привели макияж в порядок, хотя, честно сказать, просто по новой накрасились, потому что пришлось смыть с лица все, до последнего мазка косметики. Благо влажные салфетки и косметичка были у Маринки с собой. Обожаю свою запасливую сестру.
Никита тактично молчал, сидя на противоположном сиденье в лимузине, пока мы с сестрой, плача и смеясь, по-новой рисовали друг другу стрелки.
Стаса я больше не видела, толпа разделила нас, и я поехала в кафе с сестрой, а он, видимо, вернулся к машине.
Я никак не могла прекратить держаться за Маринку.
Постоянно цеплялась за нее, рассматривала платье, заглядывала в родные глаза, в которых больше не было ни капли осуждения. Она простила, и огромный груз свалился с души, а я стала любить ее еще больше.
Банкетный зал украшали сотни цветов. Кремовые розы, белоснежные лилии, огоньки гирлянд: все было таким прекрасным, что перехватывало дыхание.
Стол невесты и жениха стоял в центре, а за ним огромная, сверкающая белыми огоньками гирлянда под тонким кремовым шифоном.
Маринка настояла, что я должна занять столик рядом с ними, и усадила меня сама, поменяв карточки для гостей. Втайне я надеялась, что Стаса посадят рядом, но он все не заходил в зал, а когда Никита извинился перед Мариной и вышел на улицу, пошла за ним.
Мой кто он теперь…зять?.. стоял на крыльце и курил, глядя куда-то поверх стоящих за парком высоток. И когда я подошла, не повернул головы, продолжая выдыхать дым.
– Мне тоже стоит перед тобой извиниться, – поджала губы от разочарования, что Никита тут один. Но понимала, что я должна произнести это, как бы больно ни было. – Прости, что испоганила твою жизнь. У тебя есть полное право ненавидеть меня и не пускать на порог, и я пойму, если ты будешь против, когда я буду напрашиваться к вам в гости…
– Ника, – тихо перебил он. Именно тихо и именно перебил. Медленно повернулся, выдыхая дым в небо, и глянул на меня прямым немигающим взглядом. – Если бы не ты, я никогда не встретил бы мать моих будущих детей. Так что в какой-то степени я перед тобой в долгу. Но не волнуйся, я верну долг, как только появится возможность.
А потом он сжал мои плечи и отступил, и, развернувшись, вернулся в зал, оставив меня одну.
Так я думала, пока не почувствовала это…
Мурашки покрыли шею и пробежали вдоль позвоночника. Мелкие волоски на коже встали дыбом, и я содрогнулась, беззвучно и рвано выдыхая.
На плечи опустились сильные руки, и медленно заскользили по шифону рукавов вниз, к ледяным запястьям.
Сжали кисти, и Стас поднял мои руки и обхватил мою талию нашими руками. Уткнулся в сгиб моей шеи, не потрудившись отвести непослушные пряди, и вдохнул, сильнее сжимая меня в объятиях.
– Родишь мне детей?
Ответить не могла, горло снова сдавило, и я подняла глаза к небу, потому что все вокруг вдруг стало расплываться.
– Я должен ехать, – так и не дождался ответа, поэтому спокойно заговорил. – Сутки за рулем, обещал Пивоварову к понедельнику вернуться.
Снова замолчал, и я ощутила, как на шифон платья одна за другой падают прозрачные капельки.
– Попроси меня остаться, Ника. Прикажи, чтобы остался…
Мольба в голосе резала без ножа, и я закусила губу, боясь, что разрыдаюсь в голос, и Стас все понял.
Опустил мою руку, а потом снова подцепил и медленно надел на безымянный палец колечко, которое подошло, словно было лито
