Ты доиграешься, детка - Лиза Бетт
– Привет, брат. Слушай, прости, что звонил не вовремя. Знаю, что ты на работе был днем, но дело неотложное. Можешь говорить?
Никита даже не заметил, что я не произнес ни слова. А я все гадал, как она узнала о свадьбе…
– Что у вас стряслось? – не узнал свой голос, когда дрожащей рукой доставал из заначки сигарету. Подкурить удалось с третьего раза. Но одной затяжки было мало.
– Сегодня на узи были, – Никита говорил с такой гордостью, что мне бы впору порадоваться, если бы он не топтался сейчас на костях моего счастья. – У Маринки двойню просветили. Сказали, что свадьбу лучше сейчас, пока маленький срок. Вот мы и решили перенести на следующие выходные. Гостей по минимуму. Только самые близкие. Ты как, сможешь?
Отбросил прокуренный до фильтра бычок, вылавливая из сознания мысль: у них двойня.
– Поздравляю, брат! – бесцветно выдавил, шаря в поисках еще одной сигареты в пачке. Последняя.
– Спасибо. Так что? Сможешь ненадолго оставить дома Горгону и прилететь на выходные?
Рука дрогнула, и сигарета сломалась пополам. Сжал в кулаке. Захотелось въебать брату.
– Приедешь, говорю? Сможешь, брат?
Я. Должна. Попасть. На свадьбу.
Слова Ники возникли в мозгу как мантра, и я кивнул, а потом, взяв себя в руки, заговорил.
– Приеду. Во сколько регистрация?
Глава 40
За этот месяц я отпрашивался с работы столько раз, что меня впору уволить, но Пивоваров решил пойти навстречу, потому что я объяснил, что у меня очень веские семейные обстоятельства, и я должен выехать за пределы гарнизона.
Ника молчала с того самого момента, когда я передал ей деньги, больше мы не разговаривали. Она молча развернулась и ушла спать на веранду. Благо на улице был жесткий плюс, и она не мерзла ночью. Вставал несколько раз, чтобы выйти на улицу и подышать, потому что спать не мог, вообще ничего не мог, просто курил и думал, думал и курил. Но ничего на ум не приходило.
Утром я заехал на заставу и, обрисовав начальнику ситуацию, написал рапорт, который он тут же подписал и позволил мне уехать, поэтому я забрал Нику, которая, кстати, так и осталась в своей пижаме и тапках, и повез ее в родной город.
Дорога заняла у нас чуть больше суток, как и в прошлый раз, мы провели ее в молчании. Я просто рулил и периодически останавливался на заправках.
Рано утром мы приехали в пункт назначения. Решил не оттягивать неизбежное и отвез Нику прямиком к ее дому. Она молча вышла из машины, и я думал, уйдет, но она замерла у открытой двери, явно чего-то ожидая. А я, уставший от целой ночи за рулем, не сразу сообразил, что она ждет от меня инструкций.
– Во сколько? – она обратилась ко мне, и ее голос из-за долгого молчания звучал хрипло.
– В час регистрация. Я заеду, – услышав мой ответ, Ника захлопнула дверь и вошла в подъезд, а я с красными как у зомби глазами поехал к первой попавшейся кофейне и заказал две кружки черного кофе.
В квартире брата было пусто, видимо, он уже уехал, и я смог спокойно принять душ и побриться. Теперь хотя бы не так сильно походил на пирата.
Черный фрак ожидаемо сел по фигуре, только нестерпимо жал. Хотелось ослабить галстук, стянуть рубашку, разорвать пуговицы на груди, чтобы не так давило на грудь, в которой теперь зияла дыра, но разве этим помочь?
Дорога до Ники, десять минут непрерывного курения, три сигареты как одна, и она вышла. Привычная боль под ребрами, которая почти раздавила. Почти. Но я отвел взгляд, и удалось сделать вдох.
Она надела черное.
Шифон подчеркнул неестественную бледность ее прозрачной кожи, и мне показалось, что она стала еще тоньше. Села в машину, и носа коснулся аромат мандаринов, от которого в горле образовался ком.
– Стас? – выжидательно глянула на меня, а я вздрогнул, когда понял, что залип, разглядывая её печальный профиль.
Завел мотор, выехал из двора чисто на автомате, как робот. Больше к ней не поворачивался.
У ЗАГСа толпа машин, едва нашел место, куда паркануться. Ника кивнула в сторону цветочного, и через пять минут вышла оттуда с букетом нежно-кремовых роз. Он был невысоким, походил на букет невесты с вкраплениями белых жемчужин и кремовой лентой. И он удивительно контрастировал с черным шифоном ее платья, будто насмехаясь над выбором ее наряда.
Ника шагнула навстречу, и я безотчетно коснулся ее ледяной кисти, сжимая пальцы. Только сделав пару шагов, осознали, что касаемся друг друга. Сжимаем. Ника подняла на меня взгляд и аккуратно высвободила руку, хватаясь обеими руками за стебли букета как за спасательный круг.
Обдало холодом. Сжал руку, но ладони коснулся лишь воздух. Снова разжал.
В ЗАГСе была очередь из молодоженов, и, судя по всему, Никита с Мариной уже вошли в комнату для бракосочетания, потому что ни их, ни родителей не было видно, и мы прошли на второй этаж, безошибочно отыскав кабинет с открытой дверью, где проходила их регистрация.
Ника не стала входить, так и замерла у входа. Её не могли видеть, зато она видела каждую секунду, когда Марина и Никита произнесли обеты и поставили подпись в документе. А я замер, стоя у нее за спиной, боясь приблизиться или отойти, в сантиметрах от нее. Видел, как хрупкая рука взметнулась и смахнула со щеки одинокую слезинку.
А потом воздух наполнился поздравлениями и криками «Горько!», и все смешалось.
Жених и невеста под крики гостей двинулись к выходу, у которого стояли мы, и я дернул Нику к себе, отступая в сторону, чтобы нас не сразу заметили. Прижал ее на секунду к своей груди спиной, и мне показалось, она зависла, как будто пытаясь отступить, но не могла. Дала себе секунду насладиться, а потом выпрямилась и шагнула вперед в тот момент, когда молодожены вышли из комнаты для бракосочетаний. Гул толпы отошел на второй план, когда красивый голос
