Темные удовольствия - Мила Кейн
Беккет уставился на меня, красные кресты на его маске казались почти злыми. Я свирепо смотрела в ответ. Мы никогда не ладили, но с возрастом наша вражда только усиливалась, и игнорировать друг друга становилось все труднее. Единственным объединяющим нас фактором был Ашер. Без него мы бы дрались, как кошка с собакой. Никто не выводил меня так из себя, как это делал Беккет.
— Ребята? — Голос Ашера раздался от двери, возвращая нас в суровую реальность.
Мы оба виновато повернулись к нему. Он переводил взгляд между нами, нахмурив брови.
— Все ведь в порядке, верно? — забеспокоился он через мгновенье.
— Да, все в порядке, — сказал Беккет, а я одновременно с ним произнесла:
— Ничего такого, с чем я бы не справилась.
Ашер бросил на нас позабавленный взгляд и прошел дальше в комнату.
— Я готов идти, — сказал он Беккету, натягивая на голову такую же маску, на этот раз с фиолетовыми неоновыми иксами.
Беккет кивнул и обошел меня, направляясь к двери.
— Вы уверены, что не хотите, чтобы я и Лили пошли с вами на вечеринку? Мы можем быть назначенными водителями или что-то в этом роде.
Моя просьба не была услышана, как я и думала. Я всю неделю пыталась уговорить Ашера взять меня и Лили.
— В этом нет необходимости, Иви2. Спокойной ночи, — сказал Ашер и выскочил из кухни.
Беккет попятился назад, глядя на меня через нечитаемую, жуткую маску.
— Повеселись, Золушка. Сегодня бала для тебя не будет… возможно, в следующий раз.
Он усмехнулся и направился к выходу.
Мудак.
Беккет
17 ЛЕТ
Я вытряхнул маленькую белую таблетку из оранжевой бутылочки, которую дала мне Колетт, и проглотил ее. Мне нужно было синтетическое спокойствие, которое приносили таблетки. Я не любил принимать какие-либо препараты. Конечно, курение травки и выпивка были обычным делом для любого старшеклассника, но если бы было что-то большее, это повлияло бы на мою ясность ума.
Именно по этой причине Колетт начала давать их мне. Постепенное запудривание юного разума неуместностью, призванной внушить стыд и вину, в конце концов возымело эффект. Изощренные способы, которыми Колетт заманивала меня в ловушку и заставляла чувствовать себя беспомощным и бояться сказать правду, были мастерскими. Только став старше, я начал бороться с ее играми разума. Она долгое время держала надо мной угрозу разбить сердце моего отца, прежде чем я решил дать ей отпор.
С тех пор я говорил ей «нет». В отместку она стала водить меня по своим подругам, как правило, когда они были пьяны и в настроении распустить руки.
Конечно, некоторые парни удивились бы, что я жалуюсь, получая удовольствие от пум-домохозяек3 с их подтянутыми телами, но мне было плевать на их мнение. Эти женщины вызывали у меня отвращение своей искусственной загорелой кожей и острыми наманикюренными ногтями. Я ненавидел запах их приторных духов и безэмоциональные ботоксные лица.
Я бы убил их всех, если бы у меня был шанс, но тогда я потерял бы смысл жизни.
На льду все это исчезало, и я был свободен. Я крушил и сжигал свои эмоции на протяжении игр, впечатывая игроков в борта, и это делало меня только лучше. Это была игра, созданная для выражения моей ярости на весь мир, и я хотел играть в нее вечно.
Так что я не стал убивать их, хотя они фактически умоляли меня об этом. Какой сюрприз: отчаянным домохозяйкам из Хэйд-Харбора нравилось, когда их душили и оставляли синяки. Я вымещал на них свою жестокость, и им нравилось. Это только усугубляло мою ненависть к себе. Я причинял им боль, а они умоляли о большем. Мои моральные устои и понимание мира были сформированы под влиянием испорченной мачехи и ее кучки хищниц. Я знал это и, наконец, достаточно собрался с мыслями, чтобы покончить со всем.
Сегодня вечером это закончится.
Я услышал, как подъехала машина отца, а затем хлопнула дверь. Я сидел у открытого окна, позволяя холодному зимнему воздуху обдувать мое тело. Это вызывало холодное онемение, как раз то, что мне нравилось. Я встал и схватил маленькую блестящую флешку, о которой слишком долго думал. Каждый раз, когда дело касалось Колетт, она оказывалась хитрее, чем я ожидал, и мой подростковый ум не мог за ней угнаться, до сих пор.
Я спустился вниз.
Сорен только что вошел в свой кабинет. Я постучал и вошел.
— Беккет, какой сюрприз. Разве у тебя сегодня нет тренировки?
— Она по средам, — напомнил я ему. Вряд ли стоило рассчитывать на то, что он в курсе. Его никогда не было дома.
За годы, прошедшие после смерти матери, мои отношения с отцом постепенно сошли на нет, превратившись в отношения между коллегами или знакомыми. Он не хотел быть в Клифф Поинте или видеть мальчика, который напоминал ему о женщине, которую он когда-то любил. Я понимал это. Но когда он отдалился, то оставил меня на милость Колетт. Суровая правда всколыхнула во мне гнев и обиду. Мой отец позволил всему этому случиться. Сегодня я дам ему один шанс все исправить, прежде чем вычеркнуть из своей жизни навсегда.
— Я должен тебе кое-что показать.
Он рассеянно махнул рукой в мою сторону, продолжая печатать на своем телефоне.
— Давай.
Его ноутбук был уже открыт, поэтому я вставил флешку и нажал воспроизведение видео, а затем отошел к другой стороне стола. Я не хотел смотреть. Я не мог этого вынести. Вот и все. Мой худший, самый постыдный секрет был выставлен на всеобщее обозрение отцу. Я чувствовал беспокойство, несмотря на принятое успокоительное.
Сорен взглянул на экран и нахмурился. Он наклонился и стал наблюдать, выражение его лица стало сосредоточенным.
— Кто это? — спросил он через мгновение.
Вероятно, на экране проигрывалось только начало всего отснятого материала, так что я сделал предположение.
— Подруга Колетт, Рейчел Эванстон. Это было в прошлом году.
Мой отец долго молчал. Я видел момент, когда запись сменилась на другую насильницу. Он выпрямился и захлопнул ноутбук.
— Я увидел достаточно. — Он посмотрел на меня с нечитаемым выражением лица. — Похоже, ты неплохо повеселился под моей крышей, молодой человек.
— Что?
— Я говорил тебе не встречаться с девушками твоего возраста из-за потенциальных проблем с прессой. Ты нашел креативное решение дилеммы, но это может закончится так же плохо, если кто-нибудь из их
