Темные удовольствия - Мила Кейн

Мила Кейн

Темные удовольствия

Добро пожаловать в Хэйд-Харбор!

Как и другие книги во вселенной Милы Кейн, «Темные удовольствия» — темный роман, и в нем есть элементы, которые некоторые читатели могут счесть триггерными.

Ева

13 ЛЕТ

В тот день, когда я отправилась с мамой на работу в дом на утесе, я начала понимать, в чем одно из величайших различий между людьми в мире.

Деньги.

У одних они были, у других нет.

Все хотели владеть ими.

Моему тринадцатилетнему уму это казалось таким банальным.

Клифф Поинт, — гласила табличка у ворот. Дом был настолько шикарным, что у него не было номера, только название.

Когда я поднялась по эксклюзивной извилистой дороге на вершину холма к Клифф Поинту, самому большому дому, разница между моей семьей и той, что жила в особняке, поразила меня.

У них было все.

У моей мамы, брата и меня не было ничего. Никогда еще контраст не был таким разительным.

Особняк был полностью белым, произведение искусства из башен и огромных окон. Он находился за высокими металлическими воротами, к которым моя мама не осмелилась подойти. Мы вошли через боковые ворота, которые привели нас на заднюю часть обширного участка. Практический весь задний двор занимал огромный панорамный бассейн, а внизу простиралось побережье Мэна, уходящее к горизонту.

Когда мама позвонила в неприметный звонок на боковой двери, хруст шин по гравию заставил меня выглянуть из-за стены в сторону главного входа в дом. Подъехала машина. Она была белой, такой же, как дом, и большой. С водительской стороны вышел мужчина и побежал открывать заднюю дверь. Из машины вышла стройная блондинка, перекинула волосы через плечо и, не поблагодарив водителя, зашагала прочь.

Другая задняя дверь открылась уже без помощи, и оттуда вышел мальчик. На вид он был примерно моего возраста, хотя и высокий. Я была самой высокой в своем классе, и большинство мальчиков, которых я знала, только догоняли меня по росту. Но этот уже был выше меня. Он захлопнул дверцу машины так сильно, что я подпрыгнула от звука.

— Не указывай мне, что делать, Колетт! — крикнул он женщине, обогнувшей машину, которая удалялась на своих высоких каблуках с ужасающей скоростью.

— Ева, mi vida1, пойдем. — Мама обхватила меня за плечи и мягко повела к открытой боковой двери.

Я еще секунду наблюдала за мальчиком. Он был долговязым, со слишком длинными лохматыми черными волосами и темными бровями. У него были заостренные локти, а ключицы просматривались даже сквозь хоккейный свитер. Ступни выглядели огромными, как и уши, словно остальное его тело еще не доросло до них. И все же каким-то образом он казался привлекательным. Все дело было в его глазах, темных и полных эмоций. Казалось, они горят.

Женщина подошла к нему и крепко схватила за руку. Я почувствовала резкий контраст между нежным прикосновением моей мамы и тем, как эта когтистая рука впилась в длинную, худую руку мальчика.

Его глаза встретились с моими, как раз перед тем, как я исчезла за дверью.

Эти глаза испепеляли все на своем пути.

Они обожгли и меня.

* * *

Внутри дом был так же прекрасен, как и снаружи. Очевидно, семья, которая жила здесь, любила белый цвет, потому что отсутствие остальных цветов ослепляло.

Белые мраморные полы и стены. Белое постельное белье и шторы. Белые цветы в больших хрустальных вазах.

Я ходила за мамой из комнаты в комнату. Экономке, миссис Линтон, не понравилась идея, чтобы я убиралась. По ее мнению, тринадцатилетний подросток не мог соответствовать ее строгим стандартам. Через некоторое время я достала из рюкзака свою любимую мангу и пошла искать тихое место, чтобы не путаться под ногами. Были летние каникулы, и мой брат Ашер находился в хоккейном лагере, который мама едва могла себе позволить. В этом году она работала сверхурочно, чтобы иметь возможность отправить его.

Обычно она разрешала мне зависать дома летом вместе с Ашером. Но поскольку в этом году я осталась одна, то была вынуждена ходить с ней на работу. Это означало много долгих, жарких дней, проведенных с мамой в чужих домах, но я не возражала. Ашеру нужно было постоянно совершенствовать свои хоккейные навыки, чтобы попасть в команду Хэйд Харбор Хай, лучшей государственной школы в радиусе ста миль, из которой был прямой путь в Университет Хэйд-Харбор, известный тем, что снабжал игроками НХЛ. У него была мечта и талант для ее воплощения. Я была готова на все, чтобы увидеть, как он ее осуществит. Ашер был моим близнецом, и его мечты были моими мечтами.

Вскоре я смогу работать летом и зарабатывать собственные деньги; я с нетерпением ждала этого.

Деньги означали жизнь в таком доме, как этот, и отсутствие забот. Чем скорее мне удастся устроиться на работу, тем лучше. Тогда я смогу помочь своей маме выйти на пенсию и бросить изнурительную работу, которая состарила ее раньше времени.

Я нашла тихое местечко рядом с комнатой, похожей на библиотеку или какой-то кабинет. Села на скамью в коридоре и стала любоваться видом на побережье и неровную, извилистую дорогу, которая вела непосредственно к Хэйд-Харбору. Находясь здесь наверху, в окружении всего белого, я гадала, чувствовал ли себя мальчик, живущий здесь, богом, когда смотрел сверху на простых смертных, живущих своей обычной жизнью в городе внизу. Если бы я жила в этом доме, я бы никогда больше ни о чем не беспокоилась. И уж точно никогда бы ни в чем не нуждалась.

Я как раз искала нужную страницу, когда неподалеку хлопнула дверь, и я резко вскочила на ноги. Это был не просто небрежный хлопок; это был сердитый звук. По коридору разнеслось гулкое эхо шагов. Кто-то шел сюда.

Я не знала, почему почувствовала необходимость спрятаться. Может быть, это была ярость, скрывавшаяся за этими шагами. Что-то шепнуло мне, что меня не должны обнаружить, снующей в личных владениях семьи. Я тут же пожалела, что не осталась с мамой.

Это было все, о чем я успела подумать. Я заметила кресло, расположенное в свободном углу, и нырнула за него как раз в тот момент, когда в поле зрения появился мальчик.

Он был еще более разъярен, чем раньше. Его загорелые щеки покраснели, темные глаза по-прежнему метали молнии. Звук каблуков, стучащих по мрамору преследовал его.

— Не уходи от меня, Бек.

— Не называй