Брак по расчету - Кингсли Фелиция

– На этот праздник приглашены лишь самые избранные гости, все организовано с хирургической точностью… Эшфорд, мы не можем допустить, чтобы племя бедуинов все испортило!

К нам подходит Ланс и, как всегда, с бесстрастным видом сообщает:

– Леди Дельфина, только что звонил оркестр. У автобуса, который вез их в Денби, перегорел мотор, они застряли где-то в районе Уинчестера. И не смогут приехать.

– Знаешь, мама, думаю, друзья мистера и миссис Пирс – не самая страшная твоя проблема. – Эшфорду явно весело, непохоже, чтобы он волновался.

– Маргарет! – кричит Дельфина, удаляясь. – Соли!

– Не беспокойтесь. Вашим друзьям мы более чем рады, – успокаивает нас Эшфорд.

Мы с Эшфордом встречаем гостей, которые прибывают один за другим. Пока я принимаю поздравления с днем рождения, Ланс с домашними слугами хлопочут вокруг, подавая шампанское, которое льется рекой в надежде, что отсутствие оркестра пройдет незамеченным.

– Нас ждет катастрофа. – Дельфина опять неожиданно появляется у нас за спиной, как раз когда мы встречаем Давенпортов. – Я позвонила во все оркестры Лондона, но они все заняты. Нам придется отменить вечер.

– Мама, это невозможно. Ты разве не видишь, что зал полон? Можешь отправить всех сто пятьдесят гостей по домам, и вот тогда будет настоящая катастрофа! – отвечает Эшфорд сквозь зубы. – Кажется, там дальше как раз герцог Невилл; если хочешь отправить домой и его – пожалуйста, пожалуйста!

– А это еще кто такие? – спрашивает Дельфина, указывая на подъездную дорожку.

Вереница из десяти черных сияющих «майбахов» с развевающимися на капоте флагами проезжает перед входом. Как только они останавливаются, несколько лакеев в форме готовятся открыть дверцы и вскоре сопровождают к нам экзотичного вида группу мужчин и женщин, элегантно одетых.

– Ас-саляму алейкум [59], – приветствует нас самый высокий и элегантный мужчина.

– Амжад! – радостно кричит моя мама. – Ва-‘аляйкуму с-саля̄м [60].

Амжад, моя мама и папа радостно обнимаются и начинают говорить по-арабски, пока я их не перебиваю:

– Амжад! А мне объятий не достанется?

– Аллах и все его девяносто девять имен! – восклицает Амжад на ломаном английском. – Ты и есть маленькая Джемма?

– Собственной персоной!

– Ты просто красавица! В последнюю нашу встречу я рассказывал тебе сказки из «Тысячи одной ночи» перед сном!

– Амжад, представляю тебе Эшфорда Паркера, герцога Берлингема. Моего мужа. – Последние два слова я произношу, не скрывая легкой дрожи в голосе. – А это его мать, леди Дельфина.

– Меня зовут Мухаммад Амжад Рашид аль-Таньян, первый сын Хади Мухаммада Калил аль-Таньяна, – представляется он.

Дельфина распахивает глаза:

– Ше… шейх аль-Таньян.

– Ну же, Дельфина, к чему такие формальности. Амжад предпочитает дружеское обращение! – увещевает ее мой отец.

– А это Фатима, моя первая жена, Ора, моя вторая жена, и Латва, моя третья жена. Со мной также и мой младший брат Мансур Хади.

– Ты хочешь сказать, что один из самых влиятельных шейхов Арабских Эмиратов – друг юности твоих родителей? – шепчет мне на ухо Эшфорд.

– Тридцать лет назад, во время жизни в коммуне, он еще не был шейхом! Его отец был, а ему нравилось жить свободно и, скажем, нетрадиционно. С тех пор они с родителями остались большими друзьями, и каждый раз, как Амжад оказывался проездом в Лондоне, заглядывал нас проведать.

– Надеюсь, мой внезапный приезд не стал неприятным сюрпризом, – извиняется Амжад.

– Нет-нет, это честь, удовольствие, наш дом – ваш дом! – Дельфина склоняется в глубоком реверансе.

Мои родители сопровождают Амжада в салон, а Дельфина оживает как по волшебству. – Шейх в Денби! Эшфорд, этот праздник войдет в историю. Герцог Невилл и шейх!

– Еще пять минут назад ты была готова строить баррикады и поднимать пехоту, чтобы только не пустить друзей Джеммы, а, между прочим, это ее вечер, ее день рождения, помнишь?

Дельфина закатывает глаза, как кукла из «Изгоняющего дьявола», и отправляется охотиться за новым именитым гостем.

Эшфорд со стыдом смотрит на меня:

– Я прошу у тебя прощения за свою мать.

– Не трать силы понапрасну. Дельфину простить нельзя, и я ее принимаю такой, какая она есть. Как и она должна принять меня такой, какая я есть.

– С днем рождения! – В Денби входит Харринг своей обычной уверенной походкой. – После парка аттракционов я надеялся как минимум на механического быка и родео, но вы меня разочаровали.

Эшфорд фыркает:

– Моя мать все сама организовала. Как видишь, ее почерк легко узнаваем.

– Шампанское девяносто седьмого года, тяжелые, как комод из цельного дерева, блюда, которые до послезавтра не переварятся, и усыпляющий струнный квартет, – подавленно перечисляет Харринг.

– Никакого струнного квартета. Автобус по воле судьбы их бросил в Уинчестере, – сообщает Эшфорд.

– Бог существует! – ликует он.

И, как раз когда Сесиль перешагивает через порог, из бального зала доносятся ноты Bang a Gong группы «Ти Рекс».

– Вот это, я понимаю, музыка! – удивленно восклицает моя подруга.

– Да что ты можешь знать о музыке, ты ведь только траурные марши слушаешь, – насмехается над ней Харринг.

– Единственный траурный марш, который я бы хотела послушать, – это тот, что прозвучит на твоих похоронах, и если там, наверху, меня хоть кто-нибудь любит, то и ждать долго не придется. – Вот и снова кровная вражда началась.

Пока мы все вместе идем к бальному залу, я замечаю на балконе своего отца в наушниках, который возится со своими пластинками.

– Твой отец – гений, – замечает Эшфорд. – Он подключил к проигрывателю пластинок музыкальный центр!

– Мой папа всегда знает, как спасти ситуацию.

– Хотя мы очень рискуем.

– И чем же, Эшфорд? – спрашиваю я.

– Тем, что этот праздник станет лучшим из всех.

Гости вначале остолбенели, удивленные неожиданным поворотом, который принял вечер, но против возвращения семидесятых и восьмидесятых годов никто не возражает, и вскоре атмосфера оживляется, и центр зала заполняется людьми.

Мой папа в своем деле хорош и радует нас дальше хитами Джими Хендрикса, The Who, «Дорз», Дженис Джоплин, «Битлз» и самыми лучшими своими пластинками.

Джентльмены в знак уважения приглашают меня танцевать, потом слуги вносят громадный торт, а Эшфорд в качестве подарка надевает мне на палец гигантское кольцо с изумрудами, семейную реликвию.

Все так идеально, что мне почти больно от мысли, что все это лишь спектакль.

56

Эшфорд

Вечер закончился, даже последние гости разъехались. Возвращаюсь в бальный зал, где Джемма сидит на одном из столов, подобрав платье до бедер, сбросив туфли и побалтывая босыми ногами.

Выглядит она усталой, но счастливой.

Вокруг суетятся слуги, приводя зал в порядок.

– Праздник получился удивительный. Казалось, все должно пойти наперекосяк, но гости, похоже, были в восторге. Лорд Невилл весь вечер осыпал меня комплиментами, – замечает Джемма.

– А ты всем довольна? – спрашиваю я, подойдя к ней. – Это твой день рождения, не важно, что думают другие.

– Да, мне было очень весело. Спасибо, что дал моему папе побыть диджеем.

– Он был просто великолепен. – И я действительно так думаю.

– Да, он такой.

– А подарок? Тебе понравился?

Она смотрит на свою руку, на которой сверкает изумрудное кольцо:

– Да, очень красивое. Очень внушительное кольцо, если нырну в бассейн поплавать, точно пойду ко дну, как «Титаник». Очень красивое…

– …но не в твоем вкусе, – заключаю я, уловив легкое замешательство в ее голосе.

– Я не это имела в виду… – едва слышно извиняется Джемма.

– Ты не из тех, кто будет прыгать от радости от сейфа с бриллиантами, это я понял.