К востоку от Евы - Ида Мартин
Пришлось переместиться за свободный столик.
– Вам принести меню? – тут же проворковал над ухом голос.
Я поднял голову и увидел все ту же официантку в красном сарафане, но то, как многозначительно она на меня уставилась, вынудило присмотреться получше.
За броским макияжем угадывалось нечто знакомое.
– Что ты здесь делаешь?
Теперь в ее голосе послышалась едва различимая хрипотца и до меня внезапно дошло:
– Салем?
– Что ты здесь делаешь? – повторила она, наклоняясь. – Тебе семнадцать, и я вынуждена сообщить об этом охране.
– Ты меня с кем-то путаешь. – Я протянул ей паспорт.
Но она не взяла:
– Ладно-ладно, я помню, что ты не Митя.
– Мы можем где-нибудь нормально поговорить? – попросил я.
Салем пожала плечами:
– Только снаружи. Выйдешь из главного входа, обойдешь здание со двора и жди меня возле стены с граффити. Как освобожусь, приду.
После жаркого клуба мороз на улице ощущался в разы сильнее, я дрожал и никак не мог справиться с этой дрожью. Быстрым шагом обогнул здания, в едином ряду которых находился и дом с клубом, и попал в темные нежилые дворы. Тусклые фонари освещали лишь площадку с десятком припаркованных машин, но стену с граффити я заметил издалека. Некоторые надписи были нанесены флуоресцентными красками, и их разноцветные буквы светились замысловатым кубическим узором.
Возле стены стояли двое: высокий блондинистый парень в длинном черном пуховике и черноволосая красотка, выскочившая из клуба в туфлях на высоких каблуках и шубке нараспашку. Не привлекая к себе внимания, я остановился в тени.
– Почему ты не хочешь зайти в клуб? – негодовала девушка. – Что за придури?
– Обычные придури, – отозвался парень. – Ничего нового.
– Как это ничего нового, если такое впервые?
– Так придури – они на то и придури, чтобы идти вразрез с ожидаемым.
– О боже! Ты в своем репертуаре.
– Извини, Диан, но квартиру придется освободить. Не подумай, что я тебя выгоняю, но мне она самому нужна. И довольно срочно.
– Что такое? – Тон ее сделался жестким. – Это тебя школопетка подговорила?
– Это у меня чувство дома появилось, представляешь?
– Ну так приезжай. Все будет как раньше.
– Вот именно это и страшно. И знаешь, обсуждать тут нечего. Я просто решил тебе лично об этом сказать.
– Типа смелый стал?
– Да пора бы уже. Д’Артаньяну, когда он приехал в Париж, было девятнадцать. А мне девятнадцать через месяц. Вот готовлюсь к подвигам.
– И как я могла забыть, что с тобой совершенно невозможно нормально разговаривать?!
– А я не помню, чтобы ты пыталась нормально разговаривать.
– Да! – Быстро оглядевшись и не заметив меня, Диана прижалась к парню всем телом, притиснув к стене. – Потому что не разговаривать у нас с тобой получается намного лучше. Возвращайся, пожалуйста, я клянусь, что больше не буду тебя обижать.
– Я и сам очень хочу вернуться, но, пока там все слишком старое и грязное, не могу.
– Так давай сделаем ремонт? Деньги я дам.
– Ремонт тут ни при чем. Я, вообще-то, про тебя.
– Придурок! – Диана отвесила ему звонкую пощечину и стремительно умчалась в клуб.
А парень, приложив к щеке снег, прошел черной тенью мимо меня и скрылся во дворах.
Салем появилась через пять минут. На ней был длинный незастегнутый пуховик и угги. Дрожать я перестал, но сильно сожалел, что не додумался зайти в клубе в туалет.
– Извини, – сказала Салем, – не могла выйти, пока Диана тут.
– А кто она?
– Администраторша.
– У нее, кажется, проблемы.
– А у кого их нет? – фыркнула Салем. – Давай выкладывай, чего хотел.
– Я ищу Еву. Знаешь, где она?
– Без понятия. – Салем прикурила. – Зачем она тебе?
– Ну… Мы какое-то время общались. Ей негде было жить. А позавчера она уехала и ничего не сказала.
Получилось сумбурно, но Салем, похоже, это не смутило.
– Нашел с кем связаться, – фыркнула она. – Это же Ева.
– И что?
– А то, что Ева – это ящик Пандоры. И в него лучше не заглядывать.
– Я уже заглянул.
Салем с осуждением покачала головой и, прищурившись, выдохнула облако дыма.
– Влюбился, что ли?
– Влюбился.
– Вот стерва, даже малолетками не гнушается.
Она сказала это так, что мне стало не по себе. Сразу вспомнился разговор Дианы с тем парнишкой. Но Ева совершенно точно была не такая.
– Это правда, что, когда мы потерялись в лесу, ты ударила ее из ревности?
– Нет. Но очень хотела бы. А вот тебя ударила действительно я. Прости. Я тогда была дико злая.
– Как ударила? Когда?
– Дубиной сзади огрела.
– Дубиной? Разве это было не дерево?
– Кусок дерева в моих руках.
– Но меня‑то за что?
– Чтоб не мешал. Хотела застукать их с поличным.
– Еву с Геной?
– Откуда ты знаешь?
– Догадался. И что? Застукала?
– Неважно. – Салем выбросила окурок. – Ладно, я задубела.
– Это значит нет?
– Когда я подошла, она уже была одна. И мы просто поссорились, но ее я не трогала. Больше ничем помочь не могу. После «Дофамина» Ева уволилась из «Нокты» и пропала.
– Это ты ее позвала в «Дофамин»?
– Нет. Гена. Но сейчас он тоже ничего про нее не знает. Я надеюсь.
– А почему ты помогла мне победить?
– Все. Отстань!
Салем направилась в сторону клуба.
– Перестань так себя вести! – Я с негодованием остановил ее, поймав за локоть. – Ты – единственный человек, который понимает, что происходит, кто не смотрит на меня как на идиота и…
– Это ты зря так думаешь. – Она вырывала руку. – Может, ты и не идиот, но маленький и глупый. Считаешь себя смелым и благородным? Ах да, я вспомнила. Ты же деятель. Как в том анекдоте про мальчика с гайкой вместо пупка.
– Не знаю такого.
– Приходит мальчик к гадалке и говорит: все дети как дети, а у меня гайка вместо пупка. Что делать? Ну, гадалка и отправила его за тридевять земель.
Пошел мальчик в тридевятое царство, шел тридцать три года, три дня и три месяца. Сносил трое железных сапог, сломал три железных посоха. Дошел наконец. Срубил дуб, достал ларец, убил зайца, утку, разбивает яйцо, а там внутри гаечный ключ. Взял мальчик ключ, открутил гайку на пупке, а как только ее снял, у него отвалилась задница. Улавливаешь мораль? Не стоит искать приключений на свою задницу!
– Катька! – позвал женский голос со стороны клуба. – Заканчивай с перекуром. Диана в зал вышла.
– Катя – это я, – сказала Салем. – Больше сюда не приходи.
Но я не ушел. Неподалеку курили две ржущие, как лошади, возрастные танцовщицы.
– Добрый вечер! – Я подошел к ним. В том, что они знают Еву, сомнений
