Шарон Сэйл - Ставка на любовь
Пол Шено сидел у окна, выходившего в небольшой парк, окружавший дом, и смотрел, как Ник и Лаки с увлечением играли в теннис на травяном корте. Он смотрел на молодую женщину, со смехом гонявшуюся за мячиком, и ему становилось не по себе. Она сильно напоминала ему кого-то… кого он никак не мог вспомнить.
— Черт побери, — пробормотал он, ударив кулаком по подлокотнику своего инвалидного кресла. — Как это мучительно…
— Сэр? Что с вами? — встревожился Кьюби, касаясь спинки кресла.
— Со мной все в порядке, Кьюби. Извини, что зря побеспокоил, — пробормотал Пол и принялся снова наблюдать за игрой в теннис.
— Какая красивая женщина, — улыбнулся он. — Кьюби, она тебе никого не напоминает?
Слуга на мгновение задумался, потом отрицательно покачал головой.
— Нет, сэр. А почему вы об этом спрашиваете? Она вам кого-то напоминает?
Пол мрачно кивнул.
— Временами, когда она неожиданно входит в комнату, я словно вижу лицо какого-то очень хорошо знакомого мне человека… Ты понимаешь меня?
Кьюби молча кивнул.
— А когда она смеется… у меня по коже мурашки бегут, словно передо мной встает некий призрак прошлого… К тому же она с такой знакомой мне ловкостью обращается с колодой карт, что… — Он вздохнул и покачал головой. — Проклятый инсульт! Моя память ни к черту не годится после него…
Кьюби сочувственно похлопал его по плечу.
— Воспоминания не так уж важны, сэр. Важно то, что вы остались живы и имеете возможность наслаждаться жизнью.
— Более или менее, — проворчал Пол. — Несколько лет назад я бы задал перцу Нику на этом корте, а теперь…
— Да, вы всегда отлично играли в теннис, сэр. Не хотите ли выйти на свежий воздух?
— Почему бы нет? — пробормотал Пол. — Все лучше, чем сидеть здесь и потихоньку сходить с ума.
Когда Кьюби выкатил инвалидное кресло во двор, Пол уже заставил себя забыть свое плохое настроение и принялся раздавать тренерские советы.
— Ты должна научиться сильно бить ракеткой по мячу, — заявил он Лаки. — Вложи в удар свой вес, и тогда он получится сильным.
— Да нет же, папа, ей нужна не сила, а точность! Удар у нее такой силы, что она чуть не снесла мне голову.
Лаки капризно надула губки, делая вид, что критика действует ей на нервы.
— Если бы у вас было такое детство, какое было у меня, то забота о точности удара по желтым прыгучим мячикам была бы далеко не на первом месте, — возмущенно сказала она, обиженно вскидывая подбородок. — А вот умение уворачиваться… — Она подбросила в воздух теннисный мячик и с сокрушительной силой ударила по нему ракеткой. — Это надо уметь, потому что куски угля, попадая в вас, причиняют ужасную боль.
Мячик просвистел рядом с ухом пригнувшегося к земле Ника.
— Сдаюсь! — с шутливой покорностью закричал он. — Ты победила! Сдаюсь! Если бы у меня был белый флаг, я бы сейчас стал им размахивать.
— Так-то лучше, — довольно улыбнулась Лаки и подошла к сетке, чтобы Ник поцелуем поздравил ее с победой.
Засмеявшись, Ник бросил свою ракетку на корт и через сетку крепко обнял Лаки, не смущаясь присутствием отца и Кьюби, а также садовника, прятавшегося в кустарнике от мощнейших ударов Лаки в ожидании возможности вновь приняться за свою работу.
— Ах ты, чертовка, — пробормотал Ник, жадно целуя ее горячие губы.
Ее лицо блестело от пота, зеленые глаза сияли счастливым огнем любви. Когда она широко улыбнулась, ее лицо преобразилось, и Пол снова вздрогнул — она поразительно напоминала кого-то, но кого же?
— Что с тобой, папа? — спросил Ник, заметив некоторое замешательство отца.
— Она напоминает мне кого-то, — ответил Пол, кивая головой в сторону убежавшей за мячом Лаки. — Но я никак не могу вспомнить, кого именно.
Ник улыбнулся, скрывая свое беспокойство частыми провалами в памяти отца.
— Великий Боже! Надеюсь, таких, как она, больше нет. Я с трудом справляюсь с ней одной!
— Нет, вовсе не справляешься! — весело возразила подошедшая сзади Лаки. — Иди умойся, ты весь мокрый от пота.
Мужчины рассмеялись от ее непосредственности.
— Отлично! Я пошел умываться! — сказал Ник и вприпрыжку помчался вслед за убегавшей через лужайку Лаки.
Пол с улыбкой смотрел вслед входившей в дом парочке.
— Боже мой, даже ее походка кажется мне знакомой.
— Не беспокойтесь об этом, сэр, — сказал Кьюби. — Помните, что вам сказал доктор? Со временем память вернется.
— К черту всех докторов! — проворчал Пол. — Пойдем в дом, мне хочется пить.
Тем временем наверху радость движения превратилась из игры в страсть. Ник и Лаки стояли под душем, с удвоенным пылом продолжая наслаждаться друг другом, забыв обо всем на свете, в том числе и про преследовавшего их маньяка.
В тот день обед прошел в необычно оживленной, радостной атмосфере. Когда слуга убрал со стола грязную посуду, в столовой появилась Шари с подносом, уставленным десертными блюдами.
— О Боже! — застонала Лаки, прижимая ладонь к животу. — Я больше не могу…
Ник лукаво улыбнулся и, взглянув на принесенный десерт, сказал:
— А я могу. Отдашь мне свою долю?
— Я приготовила шоколадный мусс и сливочную помадку, — сказала Шари.
Лаки еще раз взглянула на десерт.
— Ну… разве только маленький кусочек этой сливочной помадки…
Пол улыбнулся. Лаки еще не набрала прежний вес и теперь вполне могла позволить себе съесть весь десерт, если бы не боялась, что желудок просто не справится с таким обилием пищи.
— Я так и знал, — сказал с улыбкой Ник. — Ты обожаешь сливочную помадку и никогда не отказываешься от нее!
Лаки хотела возразить, но смогла лишь улыбнуться. Правда была слишком очевидной.
— Я обожаю сливочную помадку, — кивнула она, — и Куини всегда делала ее на мой день рождения.
Пол расхохотался.
— Как? Вместо торта твоя сестра делала на твой день рождения сливочную помадку? Но почему?
— Потому что в доме всегда был сахар, но не всегда были деньги, чтобы купить яиц, муки и прочего для торта…
— Лаки, дорогая, прости, — смутился Пол, и в его голосе явственно прозвучало раскаяние.
— Ничего страшного, — улыбнулась Лаки, вонзая вилку в сливочную помадку, тарелку с которой Шари расторопно поставила перед ней. — В Крейдл-Крике почти все были очень бедны, и нам жилось тяжело не от того, что у нас не было денег. Причиной непреодолимого отчуждения между нашей семьей и остальными горожанами была… профессия, если можно так сказать, моего отца.
— Черт возьми, — пробормотал Ник, даже не притрагиваясь к шоколадному муссу. До того как в его жизни появилась Лаки, он не мог по-настоящему оценить, насколько безбедно ему жилось.
