Ты доиграешься, детка - Лиза Бетт
Взгляд напротив напитался серьезностью, рассеявшей туман в глазах, и Ника сглотнула и, не прерывая зрительный контакт, произнесла:
– Люблю, – коснулась губ и снова отстранилась. – Люблю тебя. Люблю, – и было в ее голосе что-то, что заставило член снова затвердеть, и на секунду утихшую жажду разгореться с новой силой. – Только не отпускай меня, ладно? Никогда не отпускай, и держи как сейчас.
Вместо ответа коснулся ее губ, давая клятву не словами. Сердцем.
Никогда не отпущу, детка.
Никогда.
Глава 36
Утром Стас ушел на работу, и я не представляю, как он будет заниматься делами, потому что всю ночь мы не смыкали глаз. Болтали, любили друг друга, потом снова болтали. Оказывается, я безумно бесполезно провела прошлый месяц в ссорах с ним, а могла бы каждую ночь вот так кайфовать. Господи, какая же я глупая. И влюбленная…
Никогда раньше не испытывала ничего подобного. И дело не только в ощущении, что тебя по-настоящему любят. Тут немного другое. Когда я думаю о Стасе, у меня физически замирает сердце. И одновременно с этим становится страшно, что хрупкое счастье что-то может разрушить. Не хочется никому рассказывать о своих чувствах, хочется закрыться со Стасом дома и провести неделю, месяц, год в постели с ним.
Зарылась в пушистое одеяло и блаженно улыбнулась. Такой вихрь чувств меня никогда еще не захватывал. Хочется петь, целоваться, кружиться по комнате и сделать Стасу что-то приятное к возвращению с работы.
Решила начать с первого.
Он как-то говорил, что любит мясо по-французски, поэтому я засуетилась на кухне и даже не заметила, что время подошло к обеду. Вынула блюдо из духовки и поставила на стол, торопливо отдергивая обожженные пальцы. Безотчетно коснулась мочки и, вспомнив, что забыла согреть чайник, подлетела к плите, хватая спички. Он вскипел, мясо чуть остыло, но Стаса по-прежнему не было.
Примерно через пятнадцать минут бесцельного ожидания я поняла, что он не придет, и ощутила что-то вроде укола разочарования. Противень с мясом стоял на столе под вафельным полотенцем, но аппетита совершенно не было, поэтому я решила немного прогуляться и вышла на прогретое крыльцо.
Последние дни мая погода совсем разошлась и напоминала летнюю. Термометр показывал двадцать девять градусов, и теплый бриз играл ветками уже зеленых деревьев и моими волосами, нежно перебирая пряди. Подошла к вольеру и открыла щеколду, выпуская довольного Стешку на волю. Тот торопливо выскочил и рванул к палке, которую обычно ему кидал Саныч, не обращая на меня никакого внимания.
Вернулась к дому и села на ступеньку, глядя, как пес резвится по ограде. Обида пробиралась в душу, но я гнала ее, пытаясь оставаться адекватной. Стас работает, и не может каждый раз вовремя приходить домой. Тем более что пока мы были в ссорах, он вообще не ходил на обеды, и я проводила все это время одна. Но тогда меня это устраивало, а сейчас я ощущала себя брошенной. Но ведь это мои тараканы, не его. Он не обещал, что придет на обед, так что с чего ему менять распорядок дня?
Дурные мысли все никак не удавалось унять, и я решила, что мне просто надо отвлечься. Заняться чем-нибудь, только бы не думать. Только вот проблема в том, что я переделала все дела: дом и ограда сияли чистотой, обед остывал на столе, а по телевизору ничего не показывали. А может, пройтись?
Сунула ноги в сандалии и вышла за ограду, щурясь от полуденного солнышка. Улица была пуста, лишь где-то вдалеке маячили силуэты детей, и я зашагала вдоль домов, совершенно не думая о направлении. Плечи поджигало солнышком, и я скинула лямки топика, чтобы загар ложился ровнее.
В конце улицы резвились незнакомые мне дети, пара девчонок и трое мальчишек. Они играли в догонялки, и вода бежал за одной из девочек, но как только приблизился к ней и забашил, она оступилась и упала, содрав колено. Игра мигом прекратилась, к мальчику подбежала вторая девочка и принялась ударять его ладошками по плечам и кричать, что тот обидел ее сестру. Жертва же сидела на земле, зареванными глазами рассматривая рану. Странное дежавю накрыло, и я как будто со стороны увидела нас с Мариной, игравших во дворе с соседскими детьми.
Она постоянно заступалась за меня, порой даже не успев разобраться, кто виноват, а кто прав. В этом она вся.
Глаза защипало.
– Тебе надо промыть коленку, – сама не поняла, как оказалась рядом с сидящей на земле девочкой. – Надо обработать ранку, чтобы не было заражения.
– Вставай, Карина, пойдем на колонку, – повелительный голос с нотками заботы заставил меня поднять голову, и я увидела ту самую старшую сестру, протягивавшую руку младшей. – Здравствуйте.
Она поздоровалась со мной и помогла сестре встать.
– Привет. Круто ты его отделала, – кивнула в сторону парнишки, который обиженно сопел в компании друзей, и машинально двинулась вслед за девочками к скважине. – Но, думаю, он не хотел ее обижать.
Старшая сестра поджала губы и продолжила поддерживать хромающую девочку и идти.
– Он глупый. Не понимает, что с девчонками надо играть мягче. Вот и получил, – в ее словах был смысл, и я мысленно улыбнулась, посмотрев на собеседницу. Она совершенно не походила на мою сестру: светлые волосы, голубые глаза, белая кожа были абсолютно противоположными чертам моей темноволосой сестры, но девочка все равно до жути напоминала мне Марину. Дело скорее в мятежном взгляде и яростном стремлении защищать младшую.
– Поможете промыть ей колено, а я пока поищу подорожник? – и, не дожидаясь ответа, она оставила меня наедине с Кариной у колонки с водой.
– Вставай сюда, вот так, – аккуратно подвела девочку и, подтянув шланг, ослабила барашек, направляя тонкую струйку ледяной воды на ногу. Девочка ойкнула, но терпеливо стояла, позволяя мне промыть ранку, а по розовым щекам градом текли слезки.
– Ты такая храбрая, – стряхнула комочек земли с ее ноги, обходя болячку. – Мама с папой будут тобой гордиться.
– У меня нет мамы и нет папы, – всхлипнула она. – Мы с
