Ты доиграешься, детка - Лиза Бетт
– Угу, – на большее не хватило сил. Внутри все рвалось на части: рассказать ей, что я уже знаю эту историю, или же молчать в тряпочку. Я выбрал молчать. Из принципа, от безотчетной злости.
– Как-то раз, когда я снова столкнулась с ним в клубе, он тоже меня заметил и… – она опустила глаза, а я стиснул челюсть. – В общем, мы переспали в туалете клуба. А потом у него пропал ко мне интерес…
Повисла тишина, я не мог открыть рта, снедаемый жгучей ревностью, которая ядом текла по венам, а Ника бездумно ковыряла краску со спинки стула.
– С месяц я приходила в его клуб, в надежде, что он снова меня заметит, но… понимаешь, я для него была просто девочкой на одну ночь. Просто прохожей. Так обидно, когда в твоей жизни было всего два мужчины, и один из них и видеть тебя не хочет, потому что ты для него никто.
– Постой, Никита твой второй? – не знаю, почему эта фраза зацепилась за ухо, но я даже слегка выпрямился, не веря своим ушам. – Второй мужчина?
– Да, – Ника покраснела, а я шумно выдохнул, нихрена не понимая. А я, значит, третий. – Трудно поверить, но мне с детства вдалбливали, что нужно быть разборчивой, и все такое. И когда встретится тот единственный, только тогда можно переспать с ним. Типа не будь с кем попало, и все такое… Вот только знаешь, нифига эта схема не работает. Я дура, что наивно надеялась, что Кириченко меня запомнит.
Моя фамилия резанула по ушам, и я скрестил руки на груди, стараясь сидеть спокойно и не ерзать. И не дай мне Бог встать и заорать, что убью этого сучару.
– В общем, когда я поняла, что ему до меня нет никакого дела, я решилась обратиться к сестре. Чтобы ты понимал, я за месяц похудела на десять килограмм – настолько запала на Никиту, что даже есть не могла. С ума сходила, – она бросила отковыривать краску и скрестила руки на груди, копируя мой жест. – Сказала сестре, что парень, с которым я спала, обрюхатил меня, и теперь убегает от ответственности. А Маринке только брось красную тряпку… В общем, сестра, как и ожидалось, не мешкая направилась по адресу, который я втихую пробила у бармена клуба. Сказала, что на работу к ним хочу, но владелец сказал, надо лично побеседовать.
Она снова замолчала, а я закусил губу до боли, только бы заглушить другую ноющую, скребущую в душе боль.
Что с людьми делает любовь?
Да какая, к черту, любовь! Одержимость.
– После приезда из деревни Маринка начала мазаться, мол, не встречалась с Никитой, ну и вообще странно себя вела. Я чувствовала, что что-то не так, но не могла понять, в чем дело, пока однажды вечером не пришла к ней за платьем. И, как ты можешь догадаться, в дверь позвонил Никита и я открыла ему. В этот момент я поняла, что все пропало.
– Ты узнала, что у них роман? – мой голос привлек ее внимание, но Ника не подняла головы, продолжая изучать узор на половике.
– Оказалось, Маринка встретила Никиту в деревне, и вместо того, чтобы в шею гнать его в город, как я просила, она переспала с ним. Просто так взяла и наплевала на мою просьбу. Забила, что я места себе не нахожу от мыслей о нем…
Её дыхание перехватило, а я сглотнул, потирая переносицу пальцами.
– Может, она не знала, кто он? – вырвалось непроизвольно, и Ника тут же ядовито ухмыльнулась и взглянула на меня, чтобы понял, насколько абсурдно мое предположение.
– Она переспала с ним сознательно, ее никто не насиловал, понимаешь? И когда ты чувствуешь, что самый близкий тебе человек предал тебя, то невольно слетаешь с катушек.
Ника сглотнула ком в горле, и я заметил в ее глазах слезы.
– А дальше меня понесло. Оскорбляла, плевала ей под ноги, швыряла в нее бутылку, короче, как могла, делала ей больно, чтобы удовлетворить то чувство жалости к себе. Хотела уязвить ее так же, как была уязвлена сама. Неудачница, сорвавшая злость на сестру. Я ужасно себя вела, Стас, – она подняла на меня взгляд, и я с трудом подавил желание подняться и обнять ее – столько боли было в нем. – Маринка – самый родной для меня человек, а я поступала так, словно она враг.
Она замолчала, пытаясь взять себя в руки, а я прочистил горло, потому что его вдруг сдавило.
– Ты должна была поговорить с ней. Она объяснила бы все…
Ника мотнула головой и стерла со щеки слезинку.
– Ты разве можешь разговаривать спокойно, когда внутри тебя все горит и ненависть рвется наружу? А меня захлестнуло. Как дуру безумную. Реально, Стас, я врала ей, что спала с ним больше одного раза, когда узнала, что они собрались пожениться. Ты сказал, что надо идти до конца, и я пошла…
Рассказ оборвался, потому что ее голос дрогнул.
– Хотя ты ни при чем, я просто пыталась найти оправдание той лжи, что вливала в уши сестре. А ведь она доверяла мне. А я доверяла ей.
Ника позволила мне сгрести ее в объятия и затихла. Просто поддалась эмоциям и уткнулась мне в грудь.
Тихие всхлипы, содрогание миниатюрных плеч, прерывистое дыхание – все это рвало мою душу, и я прикрыл глаза, понимая, что все слова тут бессмысленны. Ей нужна поддержка. Поэтому она и решила мне открыться. Мне, тому, кто не заслуживал и десятой доли той откровенности, потому что сам был не лучше. Лгал. Но отгонял прочь эти мысли. Не мог ее потерять. Просто не мог…
Машинально поглаживал ее волосы, шептал что-то, уже не помню. Не знал, как успокоить ее, потому что мое сердце тоже рвалось от жалости к ней. Ко всем нам.
