К востоку от Евы - Ида Мартин
– Пф. – Алик пренебрежительно скривился. – Этично, блин. Вы в курсе, что законы этики устанавливает общество? Раньше провинившегося человека выводили на площадь, и народ закидывал его камнями. Старики, женщины, дети – все участвовали. И никто их не осуждал.
– Это потому, что люди становятся лучше. Они проживают печальный опыт прошлого и в следующей жизни стараются все исправить, – задумчиво произнесла Ева.
– А вот Чёртов считает, что нет никаких прошлый жизней. И живем мы только здесь и сейчас. Я прав?
Сейчас я был согласен с Аликом, но признавать этого не хотелось.
– Откуда мне знать?
– Люди не становятся лучше, – подключилась Наташа, – они просто учатся маскироваться и мимикрируют.
– Пойдем курить? – предложил вдруг Алик Еве, поднимаясь. – Я тебе одну историю из жизни расскажу: как тебе в лицо улыбаются, а потом вонзают нож в спину.
Саня тоже вдруг вскочил:
– Я с вами. Мне домой надо. Всем пока!
Как только они ушли, я пересел поближе к Наташе.
Хотел предупредить ее насчет Алика, объяснить, что ему не стоит доверять, что он собирается использовать ее, просто чтобы отомстить мне, потому что не умеет проигрывать, но в последнюю секунду вдруг передумал. Испугался, что не смогу подобрать правильные слова и буду выглядеть как ревнивый баран или случайно обижу ее, а это еще хуже.
– Можно я сегодня переночую у вас?
– Тебе не нужно спрашивать разрешения.
– Просто домой не хочется.
Получилось неубедительно, ведь на самом деле я знал, что мама устроит мне головомойку, да и чувствовал себя неважно. Мне срочно требовался покой и долгий крепкий сон в собственной постели. Но гарантии, что Алик не останется у девчонок, были важнее.
– Я все понимаю. – Улыбка у Наташи вышла грустная. – Не могу сказать, что я рада, но ты ее заслужил.
– Ты о чем?
– О Еве, конечно. Я же видела, как вы целовались.
– Все немного не так. Просто…
– Не надо ничего объяснять. – Она закрыла мне рот ладонью. – И тем более оправдываться. То, что я тебя люблю, – это мои проблемы. И только мои. Я ужасно глупая и несдержанная. Знаю, что ставлю тебя в неудобное положение и вынуждаю испытывать чувство вины, но я исправлюсь, клянусь!
Наташа вскочила и быстрым шагом направилась в сторону туалетов, а я подозвал официанта и попросил счет.
Пора было сворачивать балаган и разобраться со всем в спокойной обстановке.
Только в этот вечер к Наташе я так и не попал. Алик довез нас до ее дома и, попрощавшись с девчонками, предложил подвезти и меня. Было ясно, что возвращаться к ним он не планирует, а потому я согласился, намереваясь по дороге расставить все точки над «и».
– Если собираешься мне мстить, то не вмешивай девчонок, – запальчиво объявил я, удостоверившись, что в Наташиной квартире зажегся свет.
– Мстить? Тебе? Ты серьезно? – Алик расхохотался, и машина тронулась с места. – Ты такой нелепый, Чёртов. И смешной. Очень смешной. Никакая месть не сравнится с возможностью поржать над тобой.
– Можешь ржать сколько влезет, но в их сторону даже думать не смей.
Мы вырулили со двора на шоссе.
– По идее я должен спросить, с какого перепугу ты решил, что я тебя послушаю. Но мне интереснее другое. Ты реально не понимаешь, что, даже если я не собирался их трогать, если у меня и в мыслях ничего подобного не было, все равно после вот этого твоего наезда я уже не смогу оставить их в покое?
– Просто скажи, что тебе надо!
– Продашь мне свою душу, Чёртов? – Настроение у Алика было задиристое, но веселое.
– Ты под чем-то?
– К счастью для тебя и для себя тоже, я всегда под чем-то. Давай не будем ссориться, – предложил он внезапно миролюбивым тоном. – Их две и нас двое. Математика элементарная. Ты спишь с Евой, а мне понравилась Наташа. Все просто.
– Наташа – школьница! – Я не стал разубеждать его насчет Евы только потому, что он явно не претендовал на нее. – Она хорошая. А потому не лезь к ней!
– У тебя полно девок, Чёртов. На фига ты еще и ей голову дуришь?
– Наташа – мой друг!
– Вот только не нужно мне втирать про дружбу. Я не первый день на свете живу и прекрасно знаю, как все устроено. – Туман в его глазах в этот момент казался настолько густым, что их ясно-голубой цвет потемнел до серо-зеленого. – Но в принципе я тебя понимаю. Я бы тоже просто так не сдался. Даже наоборот, почувствовал азарт. Правда? Ты же стопудово сейчас думаешь о том, чтобы с ней переспать, хотя и не планировал. Просто потому, что считаешь себя альфа-самцом и должен теперь пометить территорию.
– Иди в задницу. – Если бы он не вел машину, я бы, наверное, его ударил. – Останови здесь!
– Здесь нельзя останавливаться. Потерпи еще немного.
Несколько минут мы ехали молча.
– Слушай, Чёртов, а ради чего ты вообще живешь? – неожиданно спросил Алик. – Я не про то, чтобы стать поваром, открыть ресторан и прочую банальщину, потому что до этого запросто можно не дожить. Вот как мой брат, например, взять и сорваться в один момент. И тогда получится, что ты как будто и не жил. Так, существовал в своем однообразии день за днем. Ждал чего-то, надеялся, откладывал на потом. Вот для чего мне нужны победы. Ежедневные победы, понимаешь? Камушек за камушком я складываю свою гору и знаю цену каждому дню. А Саня живет ради радости. Он говорит, что радость, веселье и удовольствие – это фонари, освещающие дорогу, и если вдруг погружаешься в темноту, то это означает смерть, даже если физически ты жив. А ты, ради чего живешь ты каждый свой новый день?
– Если каждый день ждать своей смерти, можно запросто сойти с ума, – нехотя отозвался я, не собираясь отвечать на его провокационный вопрос.
– Мне это не грозит. – Алик притормозил и разблокировал дверь. – Все, давай, попутного ветра.
Глава 26
В тот же вечер после девяти Митя вернулся домой в сопровождении полиции. Его задержали якобы во время поиска закладки, но он, естественно, все отрицал. Сделав брату и родителям строгое предупреждение, полицейские ушли.
От семейных разборок я самоустранился – и без меня крика и шума хватало. Они скандалили на кухне около часа. Потом Митя пришел в комнату. Красный, вспотевший, злой. Здороваться не стал. Резкими движениями сорвал с себя одежду и бросился на кровать. Уткнулся лицом в подушку и застыл.
Я не хотел, чтобы меня в это втягивали, особенно сейчас, но мама влетела как
