Преподаватель - Марго Лурия
Через пару часов дверь за спиной хлопнула, но было всё равно, пусть хоть ограбят, пусть убьют, Ника подобные мелочи уже не заботили. Но быстро приближающиеся шаги вызвали любопытство, и тот обернулся.
— Ну и зачем ты здесь? — с усмешкой проскрипел мужчина.
— Пришёл извиниться. — Уилл не торопясь пробирался вглубь, огибая обломки уже неопознанных предметов.
— Можешь идти дальше. — дьявольский смех перерос в хриплое шипение, и Ник сел на пол, прислонившись к фрагменту дивана — Или тебе скучно стало, и ты решил продолжить веселье?
— Нет, представь себе, совесть замучила. Я виноват перед тобой, но ещё больше я виноват перед ней, и намерен это исправить.
— Что-то я не понимаю твоих настроений.
— Вот что тебя больше всего преследует после случившегося? Меня — её взгляд, не могу забыть эти огромные испуганные глаза.
— А я бы с радостью забыл. — с издёвкой проскулил Ник.
Опустившись в пропасть, профессор то ли заснул от бессилия, то ли потерял сознание, но, очнувшись, обнаружил брата на кухне за приготовлением кофе. Бардак в квартире приобрёл некий порядок — мелкий мусор был сметён в одну сторону, крупные обломки покоились в другой, а то, что походило на важные вещи, которые ещё можно было починить, аккуратно лежали в центре комнаты.
— Что за бред? — только и произнёс Ник, явно негодуя от такой картины.
— Вот. — Уилл протянул брату кружку с горячим напитком — Тебе надо прийти в себя и заглянуть в душ.
— Для чего?
— Мы поедем к ней извиняться.
— Ты всерьёз думаешь, что кому-то нужны твои извинения? Я потерял её, и не потому, что поверил в обман, а потому что вёл себя как козёл. И поверь, вину не загладить никакими словами. Она ушла, всё кончено.
Корпус профессора грохнулся на барную стойку, голова утомлённо упала в ладонь, а свободная рука крепко сжала горячую чашку. Горло раздирала мучительная тяжесть словно от пары застрявших кинжалов, отчего голос становился глухим и хриплым.
Вид брата не на шутку напугал Уилла, что и предположить не мог, какого масштаба бедствие может его ожидать. Он понимал, что наломал дров, и исправлять подобное будет тяжело, но такая болезненная апатия, скрывающая глубинные истерики, грозила непоправимыми последствиями для Ника.
— Может и так, но я намерен хотя бы попытаться.
— И на черта тебе это? — фыркнул Ник из-под ладони.
— Ты поверишь, если я скажу, что хочу всё изменить, вернуть нашу семью, дружбу, и наконец расстаться со всей грязью, налипшей за долгие годы.
— Нет.
— Тогда просто, напоследок хотя бы немного загладить вину.
Уговаривать Ника, сдвинуться с места, пришлось долго, но в конце концов тот пришёл в себя и повёл брата к крыльцу дома Луи. Дома никого не оказалось, и они принялись ждать девушку, стоя на лестнице с руками за спиной словно деловитые агенты. В мыслях Уилл обдумывал, как правильно объясниться, чтобы выразиться чётко и ясно, а главное — быстро, на случай если девушка захочет спешно удалиться. Профессор же не думал ни о чём, ковыряя ноготь в кармане, он подставил лицо свежему ветру и мечтал убежать, чтобы не видеть вновь огорчения возлюбленных глаз.
Спустя несколько часов из-за поворота показалась девушка в маске, она шла с пакетом, задумчиво глядя перед собой, но, когда заметила мужчин, заметно сбавила шаг. Увидев её, Уилл расправил плечи и напрягся, испуг, граничащий с отвращением, заметно смирил энтузиазм, но, выдохнув, тот сделал шаг вперёд, чем вывел из транса своего брата. Ник опустил глаза и сделал шаг назад в традициях ведущего, что уступает место артисту.
— Вы помирились? — дрогнул голосок — Что ж, рада за вас.
— Прости за этот фарс, он хотел извинится. — бросил профессор куда-то в сторону.
— Джейн, прости меня. — начал Уилл заученное вступление — Я виноват, очень, но Ник, он переживает. — разразившийся смех отвлёк от текста, и тот, растерявшись, напрочь забыл, что хотел сказать.
— Ты думаешь так просто всё исправить?
— Ты же любишь его. — в недоумении оправдывался парень.
Пройдясь вперёд, девушка дошла до крыльца и встала на ступеньку, дерзко озирая гостей сверху вниз:
— Когда дело доходит до извинений, все вокруг сразу становятся такими романтиками, только что-то раньше эта любовь никого не волновала.
— Это моя вина. — не унимался Уилл — Он здесь не при чём, и всю ответственность я беру на себя.
— Куда ты её собрался брать, и что скажи на милость будешь с ней делать? — топя мальчишку, Джейн больше не видела в нём того, кто заслуживал снисхождения, даже по глупости — Но за одно спасибо, — она сняла маску, что стала уже докучать в последние дни, и облегчённо вдохнула приятную прохладу — теперь мне стало легче.
Она развернулась и скрылась за дверью, не сказав ни слова, будто присутствующие не заслуживали её решений. Разобрав пакет и приготовив ужин, она улыбалась, словно то был лучший день во всей истории человечества. Огромная бездна, что затягивала в пучину депрессии, исчезла, спал тяжкий груз, казалось, даже дышать стало легче и приятнее, а еда прекрасно пахла и была в разы вкуснее.
Но быстрое облегчение скоро сменилось угрызениями, хоть сердце больше не разрывалось, билось оно не ровно, и что-то, явно застрявшее внутри, мешало забыть о происходящем и расслабиться. “Он был разбит” — подумала она.
Сомнения сокрушал чёрный взгляд, упавший на асфальт, вытесняя ликование, и вскрывшаяся правда встала поперёк горла. Ранее он не хотел её видеть и, казалось, никогда не принял бы обратно. А что теперь? Теперь её черед решать судьбу этих отношений, и почему-то такая почётная ответственность давила больше груза любых переживаний.
Закрытая дверь твёрдо обозначила намерения, и Ник, повинуясь раскладу, побрёл прочь от гнетущей тишины. Игнорируя брата, обескураженно перебирающего пальцами, он сел в машину и уехал. И снова принялся расчищать погром, выкидывая хлам и расставляя по местам полуразрушенные ценности.
На стене висела картина, что уже давно была повёрнута тыльной стороной, она пережила первый погром и осталась нетронута во второй. Что-то внутри сдерживало порыв её уничтожить, и вот вновь встретившись с ней, Ник аккуратно перевернул рамку и прошёлся взглядом по каждому сантиметру ярких красок. Изображение пылало, как в тот день, когда они его создали, и словно пахло их разгорячёнными телами. Смотреть на неё было тяжко, но повесив картину как полагается, профессор мог жить этим воспоминанием.
Весь вечер Джейн терялась в сомнениях, пока
