Проект "Стокгольмский синдром" (СИ) - Волкова Ольга
— Мог бы объясниться, в конце концов, — шиплю от боли, когда Ирина льет перекисью на порезы. — Ай!
— Потерпи, — сдувает образовавшуюся пенку, затем наносит мазь и заклеивает пластырем в нескольких местах, где порезы глубокие. — Оль, не обманывайся, пожалуйста, — Ирина сама серьезность. — Что он тебе скажет, если сам не знает ничего. И заметь, это передал Марк, не Диана. Как считаешь, беременная девушка будет скрывать от мужчины о ребенке, — Ирина замирает на последнем слове, понимая суть сказанного. Я скрыла от Лёни, но ведь не намеренно. Кто знал, что все обернется подобным образом. — Прости.
— Все нормально, — отмахиваюсь, хотя огорчение все же накатывает. — Я уберу за собой стекла, — перевожу тему в другое русло.
— Диана ушла от Марка, совсем недавно, — продолжает Ирина, привлекая внимание к себе. — Он считает в их разладе виновен Лёнька, но, по-моему, обе стороны лукавят. Что-то здесь не так. И судя по достоверному источнику у парочки была любовь до гроба, — Иринка крутит указательным пальцем в воздухе, обозначая значимость.
— Любовь… — протягиваю слово, которое для меня значит многое по отношению к Лёне. Я люблю его, и никогда не смогу разлюбить. А раз так, то стоит за эту любовь бороться до конца. Чувствую, как ком в горле усиливается, и, кажется, еще чуть-чуть, и меня вырвет. Срываюсь с места прямиком в ванную к унитазу. Ирина подождала меня снаружи. Черт возьми, от нервотрепки совсем желудок расстроился.
— Ты как? — подруга с подозрением смотрит на меня, затем передает смоченный полотенец. Я села возле унитаза, практически в обнимку, потому что позыв стал неоднократным.
— Плохо, — признаюсь. — Мутит сильно.
— Может, ты беременна? — осторожно предполагает Ирина, и садится рядом со мной. Я рассмеялась. Прошло две недели, чисто теоретически возможно, но… я зависла, затем с опаской глянула на девушку, и она закивала.
— Ну, нет, — протянула. — Нет, — замотала головой, а Иринка подскочила на ноги и рванула из ванной. Я кое-как поднялась, ощущая головокружение. Затем страх с удвоенной силой обрушился на меня, ведь беременность возможна, но, мы с Лёней уже не были вместе две недели. Неужели в первую ночь? Гляжу на себя в зеркало, опять. И теперь порозовевшие щеки с блеском в глазах напоминают мне тот вечер, когда я сделала тест, и он оказался положительным.
— Вот, — вбегает Ирина, и протягивает коробочку с тестом, — сделай, чтобы не думалось.
— У тебя на все случае жизни все есть? — посмеиваюсь, но коробочку беру.
— Не лишнее, — улыбается, оставляя меня наедине.
Спустя пятнадцать минут вылетела из комнаты с ошалевшими глазами и трясущимися руками, в одной из которых был тест с положительным результатом. О, боже! Я забеременела.
— Ну, что? — Ирина с волнением смотрит на меня, на то, как трясутся мои руки и тест-полоска в них. Словно все повторяется, только теперь мне есть с кем разделить свою радость. Проделки коварной судьбы? Или бумеранг возвращает все на свои места, как было задумано судьбой изначально?
— Положительный, — едва проговариваю, все еще находясь в шоковом состоянии. Моя подруга подскочила с дивана, затем сама удостоверилась в результате. Обрушившись с объятиями на меня, она расплакалась и смеялась, я начала оттаивать и тоже последовала ее примеру. — Вот видишь! — восклицает Ира, — попался твой Лёнька на твой крючок, и ты его не отдашь той суке ни при каких обстоятельствах, поняла меня? — удерживает за плечи и смотрит в упор, внушая. Я закивала, а сама прикрываю ладонями рот. Не могу поверить, что жизнь преподнесла второй шанс, и я просто обязана его сохранить, чего бы мне это не стоило.
— Поняла, — опять киваю, обретая уверенность духом. — Мне нужно сообщить мужу, — Ирина улыбается. — Только, как? — взмолилась небесам мысленно, чтобы он вернулся сегодня вечером. У нашего общего друга Максима Бесова образовались большие проблемы, и теперь Лёня помогают ему выбраться из передряги. Лёня всегда был таким: поможет всем, кроме себя самого. Но теперь ни он, ни я не вправе рисковать своим счастьем. И, если Диана лукавит, намереваясь растоптать моего мужа любыми методами, то ничего у нее не выйдет.
— Он оставил мне сообщение, что сейчас ребята в клубе, — Ирина отходит в сторону, — мне пора на работу, Оль. Я не смогу пропустить эту смену, тем более Стёпка там тоже, — на лице девушки хмурая улыбка. — Я взяла свой танцевальный костюм с собой, чтобы напрямую поехать в «Бурлеск». Отыграю свой номер, и снова вернусь. Сможешь посидеть дома одна? — с надеждой задает вопрос, намекая, чтобы я не вздумала сбежать. Мысленно усмехнулась, ведь теперь я точно никуда не уйду. Прикасаюсь к животу, ощущая, как бабочки затрепыхались внутри от счастья. Улыбаюсь.
— Не волнуйся, я все прекрасно понимаю. Тем более — не сейчас, — отвечаю, и Ирина с пониманием обнимает меня. Крепко, как раньше, словно мы никогда не разлучались. Подруга во многом поддерживала меня, не только сейчас, но, когда мы были девчонками. Конечно, она знала мою семью, и что происходило внутри нее.
— Мне нужен час, не более. А пока закройся на все замки, и не отвечай на звонки, кроме наших, конечно, — предупреждает по пути к выходу. Перекидывает тяжелую сумку с реквизитом, и надевает туфли на высоком каблуке. Ирина — девушка высокая, но шпильки удлиняют ее стройные ноги, придавая роковой шарм. Она подмигивает мне. — По возвращении, мы с тобой обсудим, что делать с Дианой, и как вывести эту дрянь на чистоту, а пока, ляг и наберись сил.
— Будет сделано, — улыбнувшись во весь рот, отвечаю. Затем провожаю подругу, поцеловав в обе щеки. — Жду тебя. — Она кивает, а я запираю двери.
Оглянувшись вокруг, я обняла саму себя, все еще находясь в прострации: я беременна. Не веря самой себе, глажу по плоскому животу, в котором теперь зародилась жизнь — ребенок, мой и моего мужа. Черт возьми, но сознание подкидывает неприятные мысли, если все-таки напарница мужа не солгала, что будет тогда? Мороз прошелся по коже, тело мгновенно покрылось мурашками. Словно в квартире сейчас включили кондиционер на полную мощность, превращая помещение в холодильник. Чтобы отвлечься и дождаться подругу, я принялась наводить порядки, как обычно, если мозг не желал оставлять мою израненную душу в покое. На столе, где лежали рабочие документы и папки, поверх одной из них было несколько фотографий, отчего-то я заострила внимание на них. Присела.
— Что же это такое? — прыснула, отложив в сторону папку с проектом и ее содержимым. Спустя полчаса глубокого изучения, была в недоумении. Среди двенадцати фотографий, я узнала, как минимум половину, представленных под видом больных. Все эти люди были рабочими в «Гран Опере», особенно в последний день моего выступления. Уборщица, две гримёрши, костюмер, два рабочих зала и молодой парень — он отвечал за освещение зала. Парнишка тогда долго вымаливал место именно в наш зал, чтобы подзаработать несколько сотен для продолжения обучения. Проникнувшись его историей, я уговорила отца немного смягчиться, и дать шанс. А теперь он среди все них, и каким-то образом людей собрали вместе — под один непонятный проект. Закрываю папку, читая название: «Проект «Стокгольмский синдром». И в чем проявление «стокгольма» у каждого из них? Какая-то чепуха. Отложила в сторону папку, как было прежде. Лёня не любил, когда его вещи трогали, но сейчас мы не дома, а значит его личное пространство потерпит мое временное вторжение. Сильно жмурю глаза, словно могу стереть все, что смогла узнать и вычитать ранее. При воспоминании о доме, нашем с Лёней в Париже, накатывает волна печали. Я скучаю по временам, когда вся моя жизнь была подобна сказке, а муж буквально носил на руках. Наша любовь вспыхнула пламенем с первых встреч, и, конечно, я бесповоротно полюбила мужчину. Он стал для меня моим смыслом жизни, но только родительский эгоизм перечеркнул всё. Отобрал у меня надежду на светлое будущее, заставляя следовать их собственным правилам и прихотям. Балет был для меня не только прекрасным воплощением искусства, но и тяжелой работой. Могла ли я бросит все, как сделала Ирина однажды — нет, не сумела. Побоялась, что стану их разочарованием, а, видя, как в семье не все гладко, хотелось приносить в дом немного светлого. Сама себя загнала в клетку, а моя мама ею воспользовалась с лихвой. Не знаю, если однажды я сумею взглянуть на нее, то простить никогда. Играя по своим правилам, она совершенно забыла, что мы тоже живые люди, и у нас есть личная жизнь. Построив вокруг себя стены и озлобившись на отца, только довела себя до психического расстройства. И я нисколько не удивлюсь, если при ней это уже было с рождения. Просто так приобрести расстройство она не могла. На фоне неразделенной любви? Но, Владимир Сергеевич сознательно влюблен до сих пор в мою мать. Господи, как тяжело вести размышления в одиночестве, словно я вновь оказалась в психушке, где каждый день проходил в подобном свете. И, чтобы отвлечься, выхожу из спальни, когда натыкаюсь на Диану. Эта дрянь сумела пробраться в квартиру.
