Проект "Стокгольмский синдром" (СИ) - Волкова Ольга

ПРОЛОГ

Как прекрасен мир искусства, когда ты являешься его частью. Выполняя один за другим пируэты, запыхалась до износа, но продолжаю выжимать все свои силы, на которые способны мой дух и тело.

— Прекрасно, — слышу издали голос любимого. Останавливаюсь, и, улыбаясь, бегу к нему навстречу. Леонид обнимает меня и тут же завладевает губами в глубоком поцелуе. Словно мы не виделись часом ранее. Мой муж не останавливается, и я не хочу, но дыхание сбивается, и я вынуждена первой разорвать нашу связь. Осторожно касаюсь его сладких и полных губ, ради которых готова на все, лишь бы наслаждаться чувственным моментом бесконечно.

— Прости, — извиняюсь за прерванный контакт, но Леонид лишь кривит губы в улыбке и поглядывает искоса на меня, выискивает во мне потаенные места, которые до сих пор не изучил. Отмахиваюсь от него шутя: — Не смотри на меня так, Лёнь, — затем отхожу от него и вновь приступаю к выполнению своего элемента.

— Я не могу на тебя не смотреть, пушинка, — говорит серьезно, но с некоторым подтекстом. Сложил руки на груди, тем самым показывая свою мощь фигуры. Обтянутые рукавом рубашки бицепсы, напряглись, стоило мне закружить в пируэте. Напряжение искрит в нём, и я снова останавливаюсь, хмурюсь, затем подхожу ближе.

— В чем дело? — у самой засосало под ложечкой от неприятного предчувствия.

— Я снова уезжаю в командировку на несколько дней, — начинает говорить Лёня, прикасаясь ладонями к моим плечам, растирает уставшие мышцы теплом своих рук, затем вовсе обнимает и целует в макушку.

— Через два дня у меня выступление, — вырываюсь из объятий, внутри всполохнул огонек злости из-за бесконечных рабочих командировок мужа, меня начинает трясти на бессознательном уровне. Я жестикулирую руками, таким образом стараюсь прийти в норму и подобрать слова, чтобы не обидеть своего мужчину. — Лёнь, оно важно для меня, — голос надрывается, потому что слёзы вот-вот грозятся вырваться на свободу. Островский тут же обнимает меня, притянув к себе, как всегда, зная, что я не стану сопротивляться.

— Знаю, — говорит очень тихо, глядя в глаза. — Я буду рядом с тобой.

Эта фраза меня успокаивает, и я утопаю в его крепких руках, наслаждаясь теплом тела родного мужчины, ставшим для меня смыслом жизни.

Спустя пару часов упорных тренировок в своей студии, которую Леня оборудовал в нашем доме на мансардном этаже, спускаюсь вниз по лестнице, аккуратно передвигаю ногами, потому что пальцы на них занемели от сильного напряжения, танцуя на пуантах (балетная обувь с жестким носком). Муж в своем кабинете, вновь рассматривает дела пациентов. Украдкой заглядываю в щель не до конца закрытой двери, боясь быть пойманной, в это время муж разговаривает по телефону, бурно обсуждая на повышенных тонах какой-то вопрос.

— Нет! — практически прогремел его голос на весь кабинет, и скорее всего ответчик замолчал, потому что Леонид продолжил говорить уже немного спокойнее. — Я сказал, что это не обсуждается. Диана, — он произносит имя девушки, совсем без эмоционально, но я напряглась, так как раньше не слышала подобного имени в доме. — Прекрати, — продолжает говорить в трубку, но просматривает свои бумаги, абсолютно не заинтересованный ответом абонента. — Все, я отключаюсь. И не смей мне звонить на личный, — вновь напрягается, и глядит в окно, которое выходит на наш сад, задумчивый взгляд мужа говорит об усталости и нежелании продолжать разговор, но и прервать он его не может. Мое сердце сжимается в груди, ведь до добра ни одно подслушивание не доводит. Совесть гложет изнутри, поэтому, еще раз взглянув на Леонида, я тихонько отступаю назад, но стоило сделать единственный шаг, и я падаю на пол, приземляясь на попу с довольно звонким грохотом. Ногу свело, потому не сумела справиться с координацией. Звук моего падения привлек мужа, он мгновенно оказался возле дверей.

— Что случилось? — на лице паника, затем подлетев ко мне, помогает подняться, но я не могу стать на ногу из-за мурашек, несущихся по икроножной мышце. Увидев мои мучения, Лёня берет меня на руки и несет в комнату, которая находится по соседству с кабинетом. Уложив на постель, принялся растирать пострадавшую часть тела.

— Это безумие, — ворчит, затем касается поцелуем коленки, разглядывая на стопах синяки от тугой обуви, хмурится. Затем поднимает свое лицо и коварный взгляд приманивает меня, заставив забыть минутное помутнение и плохое предчувствие, улыбаюсь ему. — Вот так лучше, — одобряет мое настроение. — Ты уверена, что готова оставить балет, Оль? — глядит прямо в глаза, не давая увильнуть от правдивого ответа.

Для меня эта больная тема, продолжающаяся на протяжении полугода. Я решила уйти. Пора думать о будущем, и в первую очередь, мое желание — это подарить ребенка Леониду, о котором он мечтает уже давно, но старается не поднимать этот вопрос, прекрасно понимая, сколько сил было вложено мной и моими родителями, чтобы я стала примой. Чтобы мое имя сверкало на обложках элитных журналов, на таблоидах и новостных колонках популярных газет и стендов. Мои родители кое-как пришли в себя после смены фамилии, и теперь их ждет следующее разочарование, но для меня новым шагом в семейной жизни, о которой я сама мечтала еще со времен малолетства.

— Уверена, — киваю в подтверждение своих слов. — Да, Лёнь, — слегка искривляю губы в улыбку, затем беру мужа за руку и тяну его на себя, ухватившись за шею, теперь я завладеваю его губами. Со страстью отдаюсь всем телом и душой, потому что именно так оно и есть. Леонид стал моим смыслом, и теперь, я даже представить не могу, если откажусь от другой жизни, что станет со мной в прежней. Желания родителей не должны проявляться и осуществляться их детьми, но порой с самого рождения не предоставляют права на свободный выбор своей стихии. Островский начинает стягивать с себя рубашку, следом летят брюки. Сама тоже высвобождаюсь из лосин и тонкой туники, оставшись перед мужем в одних трусиках. Леонид устроился между моих ног, притянув одну из них к себе за спину, искушённое прикосновение его дыхания, сводит с ума, и я прогибаюсь в пояснице, томно выдыхаю, сокрушаясь в нашем особом танце тел. Муж бесстыдно стягивает с меня последний предмет одежды, касаясь пальцами разгоряченного естества, ждущего мгновенной разрядки. Надавливает на клитор, пропуская тысячу искр, несущихся по моим венам, отправляя в первый экстаз, но Лёня ловит своими губами мой выдох. Мучает и не допускает, чтобы я быстро насытилась его ласками. Затем разрывает чувственную пытку, снимает боксеры, освобождая уже возбужденную плоть, вновь опускается на меня, готовую принять его, замирает лишь на секунду, глядя в глаза, говорит четко и ясно:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я люблю тебя, — голос твердый, и чувствуется сталь, словно дает свое собственное обещание.

— Знаю, — киваю в ответ, — мое сердце навсегда в твоих руках.

Лёня входит в меня одним быстрым толчком и замирает, дав моей плоти привыкнуть к его, а затем начинает двигаться. Целует шею, мнет груди, щипля за соски, и тем самым возбуждает еще сильнее. Нашу комнату заполнили мои стоны и общие дыхания в унисон, отправляющие нас обоих за грань реальности, где только наш мир существует исключительно для двоих. Поменяв позу, Леня обхватил меня за талию, принимаясь чуть быстрее овладевать мной, наращивая темп все быстрее и быстрее. Держась за его шею, я закинула голову назад, наслаждаясь моментом соития, ощущая пульсацию между ног, и то напряжение, которое в буквальном смысле лишает рассудка.

— Любимая, — стонет хриплым голосом, покусывая грудь, плечи и шею, оставляя после боли легкие поцелуи. — Со мной, — выдыхает, — кончай со мной, родная.

Услышав его приказ, скрытый за словами и ласками, я разряжаюсь вместе с ним, отправляясь в прострацию, нахлынувшим оргазмом и высвобождением всего накопившегося за целый день. Словно так я очищаюсь, и наполняюсь любимым.