Вечно ты - Мария Владимировна Воронова
– В других обстоятельствах… – с нажимом продолжила бабушка, но папа вдруг перебил ее, встав и подняв бокал:
– Давайте выпьем за новую, как говорится, ячейку общества!
– Игорь Сергеевич, Ольга Федоровна, – Лев тоже встал, приложил руку к груди и откашлялся, – я сам отец и понимаю, что вам бы хотелось для дочери совсем другого жениха. Помоложе, да что там, намного моложе, с более ясными перспективами, чем просматриваются у меня на данный момент, но я надеюсь, что со временем заслужу ваше доверие и расположение и стану членом вашей семьи.
Папа вышел из-за стола. Лев шагнул ему навстречу, они пожали друг другу руки, и после небольшого колебания обнялись и троекратно по-русски поцеловались. Это показалось Люде немножко театральным, но милым и искренним.
– Да, – сказала бабушка, промокнув глаза уголком салфетки, – я и подумать не могла, что увижу такое после того, как вы, Лев, так резко покинули нас у Анюты.
– Кто старое помянет… – папа взялся за коньяк, – я тогда и правда перегнул.
Мама нахмурилась:
– Нет, не перегнул. Ты имеешь право на такие слова. А то пока умиляются героизму те, кто пороху никогда не нюхал, человечество так и будет без конца воевать.
Лев поднял бокал:
– Давайте-ка, не чокаясь.
– Если уж зашел такой разговор, – сказала бабушка, когда бокалы с глухим стуком вернулись на стол, – то вам, уважаемый Лев, прежде, чем войти в нашу семью, следует осознать вот что. Вы, по вашим собственным словам, советский офицер, коммунист.
– Так точно.
– Надеюсь, вы вступили в КПСС по велению сердца, а не карьерных побуждений?
– Так точно.
– В таком случае, молодой человек, вам следует знать, что в нашей семье приняты совершенно другие убеждения и моральные нормы, чем предлагает ваша родная партия. Ваша идеология нам глубоко чужда, и ради вас мы не собираемся ни менять свои принципы, ни лишать себя удовольствия искренних семейных разговоров.
– Да я и не собирался вас переубеждать, боже упаси.
– У вас бы ничего и не вышло, будьте уверены. Итак, если вы хотите стать членом нашей семьи, то вам придется мириться с тем, что мы не такие, как вы, и впредь воздерживаться от демонстративных оскорбительных выходок, – отчеканила бабушка.
– Без проблем. Я вообще считаю, что, если ты ссоришься с близким другом или родственником только потому, что у вас разные убеждения, значит, ты проиграл, – вздохнул Лев, – проиграл себе самому.
– Да? А как же ваши принципы, товарищ коммунист? Разве вы не должны ставить народное счастье выше всего на свете и сурово карать всех тех, кто так не думает, даже если это ваша родная мать? – усмехнулся папа.
Лев пожал плечами:
– Должен. Но не буду. В человеке надо видеть человека, даже во враге. Ссориться из-за убеждений – это значит немножко убить душу, немножко крепче приклеить маску, увидеть в ближнем не живое существо, горячее, сомневающееся, меняющееся, а пластмассовый манекен, и самому сделаться таким манекеном. На службе это необходимо, но дома я понимаю, что человек больше, чем его социальная роль. Я вижу, что мы с вами разные и не сходимся, наверное, ни по одному философскому вопросу, но я знаю, что в трудную минуту мы придем друг другу на помощь, и мне этого достаточно.
Лев ошибся. Никто ему на помощь не пришел.
До свадьбы оставалась неделя. Родители и Лев вдруг загорелись идеей отметить, из генеральского бумажника были извлечены талоны в магазин для новобрачных, по которым решили приобрести все-таки белое платье, на которое Люда не имела морального права, а главное, приличные туфли-лодочки, хорошо, если в продаже будут не совсем белые, а кремовые или серые, чтобы потом спокойно их можно было носить. Ну и кольца тоже там в большем ассортименте, чем в обычном ювелирном.
Придерживаясь принципа «если делать, то делать хорошо», Лев решил заказать зал в «Метрополе». Пока он еще боевой генерал, может себе позволить торжество высокого уровня для родных и близких, включая Анютку, с ее бандитскими отпрысками, потому что без нее свадьба не состоялась бы.
Люда слушала все эти планы про белое платье, «Метрополь», небольшое свадебное путешествие в Крым на положенные новобрачным три дня отпуска, и сердце наполнялось ужасом, настолько все это не подходило к ее жизни.
Рестораны, перелеты, гостиницы на берегу моря, особая прелесть Крыма не в сезон – все это было настолько чуждое, что, казалось, никогда, ни при каких обстоятельствах не могло с ней произойти.
Кроме того, шумиха была несправедлива по отношению к Вере, которая, как старшая сестра, должна была пройти через нее первой.
Бабушка сказала, что не желает участвовать в этом фарсе, ибо во времена ее молодости родители уж точно не стали бы прославлять гулящую дочь, и в принципе Люда была с этой позицией согласна. Была бы ее воля, Люда сделала бы так, как они хотели вначале: тихо расписались, сели в машину и поехали куда глаза глядят, но только ее никто больше ни о чем не спрашивал.
Договорились, что в субботу утром папа с мамой и Лев с Людой поедут вместе в салон для новобрачных. Молодые выберут кольца, а затем мужчины отправятся в ресторан, договариваться о меню и вносить аванс, а дамы останутся выбирать свадебное платье, в котором жених не должен заранее видеть невесту ни при каких обстоятельствах.
Люда не верила в предчувствия, но в тот день определенно проснулась с ощущением смутной тревоги. Она даже завтракать не стала.
Мама, напротив, пребывала в радостном воодушевлении, ее всегда привлекали внешние атрибуты и обряды, и сегодня она по дороге к салону вспоминала собственную свадьбу, как до последнего волновалась, что жених передумает и не придет, как чуть не упала с высоченных каблуков, пока слушала речь регистраторши, папа смеялся, мол, она так вцепилась в его руку, что он сам еле устоял на ногах, и они кидали друг другу взгляды, не предназначенные совсем для Люды, она отворачивалась и думала: «Вот бы мы со Львом через тридцать лет так же вспоминали свою свадьбу».
Лев всегда был по-военному пунктуален, и Люда удивилась, не найдя его возле салона, хотя часы на стене дома показывали одиннадцать – ровно назначенное время.
Они обошли дом кругом, чтобы не нарушать правило, что девушка должна приходить на свидание второй, в полной уверенности, что, когда выйдут из-за угла, Лев окажется уже на месте. Но его не было.
Папа предположил, что они перепутали и встреча была назначена возле метро.
Что ж, осторожно ступая между черными лужами на черном асфальте и внимательно глядя по сторонам, чтобы не разминуться со Львом, они
