Венди Хаггинс - Сладкое зло

Ее глаза загорелись, и я увел девчонку прочь.

Чтобы утолить потребности своего тела - у которого все-таки были запросы уровня Нефов - и ради собственной безопасности, я почувствовал облегчение, когда вернулся к работе. Но на другом уровне, я автоматически становился предателем. Обманщиком. Неудачником. Определенно не тем, кто заслуживал любви такой девушки, как Анна. Я очень рассчитывал на то, что она забудет меня как можно скорее и продолжит жить дальше. Я надеялся, что больше никогда ее не увижу.

Наступило лето.

Я видел Джея на всех своих выступлениях, но Анна никогда не приходила. Именно я был тем человеком, который убедил представителей группы дать песни Джея шанс, рассчитывая, что смогу тем самым завлечь Анну на следующее выступление. Я хотел увидеть, как она, но при этом не выходить на нее лично.

Но мой план не сработал. Только усилиями моих четырех друзей Нефов удалось заставить ее куда-либо выйти. И именно той ночью я вел себя, как последняя сволочь.

К наступлению осени мое любопытство перевесило доводы рассудка, и я подкинул Джею приглашение на вечеринку на открытом воздухе в честь Хэллоуина. Прошло больше двух месяцев с тех пор, как я видел Анну или что-либо о ней слышал. Я не был уверен, что он приведет ее с собой, но я надеялся. Надежда - глупое идиотское слово. Я хотел ее увидеть только для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Я чувствовал себя в некоторой степени ответственным за нее - в конце концов, именно я познакомил Анну с первыми аксиомами жизни Нефов.

Возможно, она не придет. Так поступила бы умная девушка - Анна, так уж сложилось, была именно такой.

Я не позволил отцу увидеть свой костюм на Хэллоуин. Это был единственный трюк, с помощью которого я мог укрыться от людей. В обличии огромной гориллы меня сумеет распознать только одна девушка - и именно на этом основывался весь мой расчет. Только она сможет различить на шерстяной груди примата горящий символ.

Хэллоуин всегда относился к разряду моих самых любимых праздников: девушки позволяли себе одеваться так, как не осмеливались в любые другие праздники. Нормы приличия значительно занижались, и даже без катализаторов в виде спиртного и наркотиков в воздухе витало насыщенное возбуждение.

Голова гориллы источала отвратительный запах. К тому же внутри этой гребнутой штуковины было невыносимо душно. Не самый лучший выбор в моей жизни. Чувствуя нервозность и страдая от недостатка кислорода, все мое тело покрылось липкой испариной. Сквозь глазные отверстия я методично прочесывал глазами народ. На выступление нескольких групп должно было прийти, как минимум, несколько сотен людей. Мы сегодня не выступали. Жаль, потому что единственное время, когда моя голова по-настоящему прояснялась - это когда я играл.

Я сфокусировал зрение так, чтобы отчетливо видеть лица через все широкое поле. Среди такой многолюдности гораздо легче найти кого-либо, используя зрение, а не слух.

Меня съедало любопытство: какой именно костюм она выберет, если все-таки решится прийти. В моей голове возник образ сексапильного ангела, и я был не в состоянии от него избавиться, как ни старался.

Мои глаза остановились на взъерошенной светловолосой голове Джея. Один его глаз был перевязан, а на широком плече восседал фальшивый попугай. Рядом с ним стояла маленькая зеленая колдунья в крысином черном парике с заостренной шляпой. В области ее груди мерцал символ, различить который мог среди присутствовавших только я.

Я широко усмехнулся под покровом маски, чувствуя прилив облегчения. Мне не следовало испытывать столько счастья при виде девчонки. Если честно, я никогда в жизни не хотел так сильно и так безнадежно, чтобы одна единственная конкретная девушка оказалась со мной в одном и том же месте - и при этом причиной всему являлось бы не только физическое влечение.

Я не собирался к ней подходить. У меня не было больше ни малейшего представления о том, что она чувствовала ко мне в эти дни. За несколько месяцев могло измениться очень многое. Особенно после того, как я сделал все возможное, чтобы оттолкнуть ее как можно дальше. Теперь уж она наверняка могла видеть, что для нее в жизни существуют гораздо более подходящие альтернативы.

Более подходящие альтернативы. Я почувствовал жжение, подступавшее к моей груди, когда вспомнил ее рядом с Копано. Сначала, когда они стояли вместе, улыбаясь друг другу в "Двойных дверях", даже не подозревая, что я за ними наблюдал. Потом, когда они разговаривали на вечеринке после выступления. Воспоминания об этом вызывали во мне стойкое желание сорвать с себя отвратительную голову гориллы, чтобы хоть как-то дышать. Но я не был в настроении оказаться узнанным кем-то еще, кроме Анны.

Я спросил Марну той ночью: могла ли она видеть связь между Анной и Коупом. Я знал, что она будет осторожной и честной. Когда Коуп и Анна прошли на кухню, Марна сказала, что может различить между ними всплески взаимного влечения. Мысль об этом до сих пор пробуждала во мне стойкую потребность врезать во что-либо кулаком - предпочтительнее, чтобы это "что-то" оказалось лицом Копано.

- Влечение - самая слабая связь,- вздохнула Марна. - Ты и сам это знаешь, Кай. Она загорается и потухает.

Неважно, что она говорила. Не было никакой возможности справиться со зверем, имя которому - ревность.

Мне не следовало осложнять им жизнь. Он скорее всего являлся чуть ли не единственным парнем на земле, который был по-настоящему ее достоин. Только вот я привык всегда брать то, что хотел. Впервые в жизни я не мог получить того, что жаждал, и мне очень не хотелось, чтобы желаемое мною могло достаться кому-то еще. Мою голову переполняли нереальные мысли. Нереальные желания. Опасные мечты.

Я наблюдал, как она, бросив взгляд на себя, скрестила на груди руки, явно чувствуя себя не слишком комфортно в тесном черном платье. Было очевидным, что Анна считала размер своего бюста далеким от совершенства. Я никогда в полной мере не видел ее груди, но за всю свою жизнь успел повидать столько… начиная от бюстов невероятных размеров до вызывавших плач слегка проклюнувшихся бугорков. Поэтому я имел вполне ясное представление о пикантных выпуклостях ее тела. Что бы там ни было, грудь никогда не являлась моей любимой частью аттракциона. Сейчас меня гораздо сильнее привлекал ее профиль. Мои глаза гладили изгибы ее спины до самой талии, остановившись на выпуклости округлых ягодиц, пробуждавших во мне глубокое, одурманивающее желание. Какое счастье, что этот чертов костюм предоставлял моему телу достаточно пространства.