Берт Хэршфельд - Акапулько
— Угощайтесь, — предложил он.
Вперед выступил второй мужчина, его ружье было нацелено в грудь Формана.
— Сеньорита Бионди не говорила ни о каких гостях, — сообщил он своим приятелям.
— Так значит, — ответил Форман, — вы, господа, из Чинчауа. Какое это для меня облегчение! Давайте я подвезу вас до деревни? Не стесняйтесь, залезайте в машину.
Заговорил мужчина, стоявший позади Формана.
— Я думаю, будет правильно застрелить его прямо сейчас.
— Да, — согласился второй. — Заведем его в лес и прикончим там. Тогда нам не нужно будет возиться с трупом.
— Решено, — сказал другой.
— Это очень забавно, — вмешался Форман. — Но я не уверен, что сеньорита Бионди поймет вашу шутку.
— Пристрелить его немедленно.
— Ребята, давайте на время оставим все эти разговоры насчет «пристрелить» и «прикончить». Я знаю, вы меня только дразните, но это меня все равно огорчает. Вот что я вам скажу — давайте заключим сделку. Отведите меня к сеньорите Бионди. Если она скажет, что я не друг, можете застрелить меня прямо там, на месте.
— Убить его мы всегда можем, — решил тот, кто раньше согласился с предложением отвести Формана в лес.
— И еще автомобиль.
— Sí, — согласился мексиканец.
Форман открыл дверь «фольцвагена», и четыре ружья были немедленно нацелены на него. Он показал шаль.
— Для сеньориты, — объяснил он.
— Пошли.
Деревня Чинчауа состояла из тридцати или сорока маленьких домишек, построенных из дерева и гофрированного железа. Некоторые из них были покрыты шифером, крышу другим заменял плотный черный картон. Деревню пересекала одна-единственная грязная дорога, заканчивающаяся у небольшой белой церквушки. Улица служила пристанищем обычным ее обитателям — курам, свиньям и играющим в футбол мальчишкам. Заметив пришельцев, с десяток шелудивых псов начали выть, лаять и наскакивать на них. Сопровождающие Формана роздали несколько хорошо рассчитанных пинков, и собаки отступили, причем в их водянистых глазах читалось нечто вроде угрюмой признательности.
Улица стала заполняться людьми, собиравшимися за спиной старика с белыми усами и почти дочерна сожженным горным солнцем лицом. Он стоял посередине улицы, наблюдая за приближением Формана и его стражи. Не доходя шести футов до старика, вновь прибывшие мексиканцы остановились, и один из мужчин заговорил на языке, который Форману никогда раньше не приходилось слышать; в голосе мужчины чувствовалась почтительность. Старик слушал, время от времени поглядывая на Формана своими темно-карими глазами.
— Я американец, — сказал Форман по-испански. — Я приехал повидать сеньориту Бионди.
— Это верно! — раздался голос из толпы деревенских жителей. В толпе образовался проход, и вперед выступила Грейс Бионди. В ее бледно-голубых глазах была видна тревога. Она подошла к Форману и, взяв его руку, пожала ее.
— Кавалерия спешит на помощь, — произнес Форман по-английски.
— Помолчите. Все переговоры буду вести я. — Переключившись на испанский, она заговорила со стариком: — Он друг, Дон Мигель. Это моя ошибка. Я не объяснила ему обычаи Чинчауа…
Старик продолжал изучающе глядеть на Формана.
— Наши враги хитры. Возможно, это просто уловка, чтобы застать нас врасплох, чтобы ввести в нашу деревню шпиона. И ночью, когда весь народ спит… — Он дотронулся до мачете, который висел у него на поясе.
— Я позволю тебе остаться, — обратился старик к Форману на испанском языке. — Это только правильно, что сеньорита заводит дружбу со своим собственным народом. Но ты должен вести себя в соответствии с обычаями Чинчауа, иначе ты понесешь наказание в соответствии с обычаями Чинчауа. — Он повернулся и пошел прочь, двигаясь с легкой походкой молодого человека.
Толпа распалась на маленькие группы; люди стали расходиться по домам. Когда они остались одни, Грейс Бионди резко повернулась к Форману.
— Вы были очень близки к тому, чтобы быть убитым.
— Эта мысль мне приходила в голову.
— Зачем вы здесь?
— Я приехал, чтобы увидеть вас.
— Где ваша машина?
— Мое такси остановили эти ребятишки с ружьями. Один из них остался сторожить машину.
— Я позабочусь о ней позже. Так как предполагается, что мы друзья, давайте и вести себя соответственно. Пойдемте со мной. Побудете немного у меня для конспирации, потом отправитесь назад.
Она зашагала прочь, и Форман пошел рядом с ней.
— А вы не такая высокая, как мне показалось, — сказал он.
— Вы, должно быть, просто глупец, — ответила она. — Другого разумного объяснения вашему поведению найти просто невозможно.
— Это уже лучше. То что нужно. Во всех смыслах.
— Señor, может быть, вы предпочитаете людей Дона Мигеля?
— Грейс, прошу вас, будьте милосердной.
— Откуда вы знаете мое имя? Я никогда его вам не сообщала.
— Я один из этих предприимчивых американцев. Есть кое-какие способы. Не думаю, что вы помните мое имя, да?
Она остановилась, пройдя половину главной улицы деревни.
— Ваше имя я помню. Это доставляет вам удовольствие? Вот здесь я живу. Заходите в дом. Я покормлю вас, а потом вы вернетесь туда, где ваше место.
Домишко состоял всего из одной комнаты, один из углов которой был отведен под некоторое подобие кухни; дым от небольшой жаровни поднимался вверх и уходил через щели между листами шифера на крыше.
— Мое место рядом с вами, Грейс, — сказал Форман.
— На ленч бобы и тортильи. — Она разожгла огонь. — Одна из женщин, с которой я здесь подружилась, каждое утро печет для меня свежие тортильи. Они довольно вкусны. Бобы я готовлю сама. Muy picante, señor[96]. В этих местах, если чили не входит в ваш рацион, вы рискуете остаться голодным.
— Я старый мексиканец.
Она разложила бобы по глиняным чашкам, и они уселись на трехногие табуретки; шаль Форман использовал в качестве подушки. Он положил немного бобов в лепешку и быстро проглотил ее, сам удивляясь, насколько он голоден. Напротив неторопливо жевала Грейс, глаза ее были опущены. Она была даже красивее, чем он запомнил ее. Смуглая гладкая кожа, четко очерченные, нежные и, одновременно, сильные черты лица. Тщательно выгравированная линия ее рта восхищала Формана и возбуждала его воображение.
— И как вы меня находите? — спросила она, бросив на Формана быстрый изучающий взгляд.
— Это секрет. Давайте поговорим о нас. Похоже на какой-то фильм тридцатых годов — герой отправляется в дикие неизведанные места, и его берет в плен гордое и примитивное племя индейцев. И только они собираются распять его на муравейнике (какая ужасная смерть!), как появляется прекрасная белокурая богиня и объявляет, что он принадлежит ей.
